Хаджиханов беззвучно приблизился к часовому. Вижу только силуэты. Вот он взмахнул винтовкой, глухой удар и немец на земле. Мы подбежали к нему, наклоняюсь, беру его руку — пульс прощупывается. Коломицын и Петров взвалили его на плечи и, мы двинулись назад к своему переднему краю. Через некоторое время слышу у себя за спиной.

— Направляющий, стой!

Остановились. Из темноты вышел Балобанов и тихо сказал:

.-Если он придет в себя и поднимет крик, то нам придется принять бой. Ведь немецкий передний край совсем близко!

— Заткнуть ему рот! — приказываю Балобанову.

Мы двинулись дальше. Через некоторое время опять раздалось:

— Направляющий стой!

Мы остановились. Из темноты опять вышел Балобанов.:

— Надо проверить живой ли он!

Беру руку пленного и чувствую — пульса нет. Вот так раз! Ничего хуже не придумаешь! Положение безвыходное. Осталось только одно — срезать у него погоны, Иначе не доказать ротному, что пленный все-таки был.

Двинулись к своим позициям. Только писать легко! «Двинулись!» Идти было очень тяжело. Мы были не только мокрыми. Шаровары были заполнена болотной жижей. Вода просочилась сквозь ткань, а густая масса скопилась в шароварах. Ноги никак не могли сомкнуться — мешал ком грязи между ног. Да и штанины были заполнены грязью.. Идти приходилось, раздвинув ноги в стороны.

Уходить надо было быстро. Немцы в любой момент могли обнаружить исчезновение часового и пуститься за нами в погоню, Казалось выход нашелся. — расстегнуть ширинку и пригоршнями вытаскивать эту массу. Однако, в этом случае движение также замедлялось. С великим трудом дошли до ручья. А вот и рощица, которая была на карте. Значит направление движения правильное. Перешли ручей и мы уже в расположении роты

Короткий доклад ротному. Об инциденте на болоте ни слова.

— Группу повел через болото, там уж наверняка нет немецких постов — выкручиваюсь из положения..

— Молодец! — сказал ротный — где же пленный?

— Хаджиханову было приказано оглушить фрица прикладом по голове. Не убивать, а только оглушить. Он перестарался в результате — труп. Вот погоны. фрица.

— Хаджиханов! Ты, что не понял, что тебе было приказано?

— Сначала все было хорошо — фриц был живой. Потом он сдох.

Командир роты, как взбесился. Лицо стало красным. Это первый признак, что он зол. Набросившись на Хаджиханова, он заорал:

— Да я тебя за такие дела под трибунал! Операцию сорвал! Да, ты знаешь, на фронте за это полагается пуля в лоб! Смотри у меня, не будешь точно выполнять приказаний — худо тебе будет!

— Я буду стараться такого не повторять!

— Все по местам! — приказал ротный.

Ночь была холодной, но все же пришлось снять с себя гимнастерку и шаровары, а также нижнее белье. Выгреб отовсюду жижу. Пучком травы очистил все от грязи, отжал и разложил на траве. Дрожа от холода, завернулся в шинель и стал ждать, когда все это не то чтобы высохло, но хотя бы проветривалось. Тут появился ротный.

— Это что такое?

— Так ведь все мокрое. Пусть немного проветрится!

— Отставить это безобразие! Вдруг немцы, что будешь делать в голом виде?

— Отстреливаться — промямлил я.

— А ты знаешь, что голый человек в темноте светится?

Это заявление ротного поразило меня до глубины души. Это надо проверить! Встаю в полный рост и распахиваю шинель. Перед моим взором предстал долговязый костлявый юноша Единственное, что удалось увидеть, так это живот да ноги. Никакого свечения не было.

— А чему светится то? Кругом живот да ноги! Может, светятся эти, как их, женщины или девушки?

Ротный погрузился в глубокую задумчивость, видимо, вспоминая, светились ли его знакомые женщины или нет. Наконец он тряхнул головой, как бы прогоняя нахлынувшие на него воспоминания. Осмотрев меня критически с головы до ног, сказал:

Мм, да! Светиться тут действительно нечему! А ты, что со мной пререкаешься? Как положено по уставу? Командир роты сказал светится. Подчиненный должен отвечать — «есть светится», а при наличии головного убора взять под козырек! Выполняй устав!

— Есть, светится!

— Вот так — то будет лучше! Немедленно одеться!

Ротный ушел, ворча по дороге: «Ух, уж мне эти, грамматеи!»

Пришлось все мокрое одеть на себя. Стало совсем холодно — зуб на зуб не попадает.

Но это были цветочки, а ягодки были впереди.