Известно, на всякую хитрость найдется другая, еще хитрей. Белый Ведун догадался, видать, что пустоглазам не велено было слушать его. Быстро – а еще старик – подбежав к извечному дубу, спрятался за стволом, так, чтобы его не было видно, сложил ладони вокруг рта – дабы изменить голос – и выкрикнул одно-единственное Слово. И оно дошло до ушей оживших мертвецов – ведь не было видно, что произнес ее бородатый, и голос был иным! Пустоглазы замерли, потом завалились на землю, как подкошенные.

– Чего это он? – спросил Младояр.

– Видать, когда мертвецов оживлял, посеял в их головах Слов Смерти про запас, – объяснил Иггельд, – вот и сгодилось. Кстати, а не проворонили ли мы его?

Младояр рванул вокруг дуба – уже в который раз. Обежал, даже дыхания не сбив. Глаза бегают, на рожице – растерянность.

– Я его тоже не видел! – вздохнул Иггельд, – Кое в чем нам еще далеко до него.

– Что за волшба такая?!

– Причем тут волшба. Он нас с тобой понимает, нашими мыслями жить умеет. Знал, что подивимся действию его слова на пустоглазых, что забудем на миг о нем…

–Эй, Иггельд! – послышалось из лесу, через мгновение оттуда показался горожанин, – Колдун на коне, вон туда проскакал!

– У него и жеребчик наготове был… – кивнул лекарь.

– Догоним?

– Нет, догонять в лесу – пустое, – махнул рукой Иггельд, – надо снова головой поработать.

– Так другой Священной Рощи нет…

– Он в наши замыслы проник, а чем мы хуже? Давай лучше спокойно подумаем, как быть дальше.

– Пока думать будем, колдун в другое княжество ускачет!

– Видишь ли, Млад, – усмехнулся наставник, – это только у нас он – Белый Ведун, поскольку крутенцы его боятся. А теперь, когда он, так сказать, «ожил», – еще пуще бояться станут. А уйди в другое княжество, особенно – подале, где о нем слыхом не слыхали, станет там просто ведуном, каких много…

– И затеряется, мы его так подавно не найдем. Осядет при храме каком – и концов нет!

– Кабы он желал исчезнуть, не стал бы у Священного Дуба красоваться! Нет, Млад, у него в голове замыслы великие, такому в дальнем храме схорониться – все одно, что умереть. Поехали спокойно в Крутен, по дороге все обдумаем. Да и волхвам доложить нужно, что нет сейчас жрецов в Священной Роще, нет и у Дуба Хранителя. Пусть думают, что делать, пусть решают. А заодно – и проклянут Белого Ведуна, божеские законы нарушившего, через пару деньков не станет ему прибежища ни в храмах, ни в избах!

– Как же мы уедем, Священную рощу без охраны бросив?

– Сюда четверо мужей из Крутена приехало. Вот двоих, которые молодые отцы, с собой возьмем, а уж дружкам их придется здесь с мечами походить. Ну, и сам закон знаешь – коли зайдет кто за межу, так Хранителем и станет…

На обратном пути в город держались двумя группами, но далеко не отдалялись. Молодые горожане теперь смотрелись героями, в глазах – ни тени страха, предвкушали, как тихими ночами будут сказывать и пересказывать родным да соседям приключения в Священной Роще. Столовались вместе. Разумеется, у горожан, не привыкших к походному воздержанию, снеди оставалось еще более чем достаточно. Рыжик, проникшейся симпатией к Младояру, напоследок решил закормить княжича, чуть не в рот совал пироги да мясцо, и копченое, и жареное, и тушеное, и вареное…

Вечером, на этот раз теплым да сухим, Младояр решился поспрашивать наставника на тему скользкую… Старик и юноша сидели по одну сторону костра, молодые отцы – по другую, дровишки потрескивали, о чем беседовали горожане – не слышно, стало быть – и нас не услышат.

– Я понимаю, Игг, что знать мне этого, быть может, и не нужно, и нельзя… Но уж больно интересно! Расскажи, как из мертвецов послушных рабов делают? – скороговоркой выложил княжич.

Старик некоторое время думал, даже пересел чуть подальше от воспитанника, испытующе заглянул в глазки. Младояр взгляд выдержал.

– Вот уж поистине – знание, от которого князьям лучше держаться подальше, – выговорил, наконец, ведун.

– Я не князь, князь мой отец, а наследует – Крут.

– Вспомни, еще недавно ты бы сказал: наследует Крутомил, а случись с ним чего – так Гориполк? Кто знает, что станет через год?

Младояр чуть ли щеки не надул, не привык, чтобы наставник что-то скрывал от него. Через мгновение разум заглушил обиду, да начал искать доводы…

– А я не прошу рассказать все в подробностях, как да что. Мне бы в общем узнать. Ну, скажем, я попросил бы тебя рассказать, как делают бронзу. Ты бы объяснил насчет меди да олова, да о том, что разогреть да расплавить. А сколько меди, сколько олова, да чем огонь кормить, да сколько ждать – это ведь и не расскажешь. А без знания сколько чего и как – бронзу все одно не сработаешь. Так?

– В общем-то, так, – согласился с доводами княжича Иггельд.

– Вот я и прошу, расскажи про пустоглазых, ну, так – в общем… А что именно с ними делают, какие Слова говорят – не рассказывай!

– Думаешь, я сам знаю? – спросил наставник ехидно.

– Тем более, от того, что ты расскажешь, вреда не будет…

– Ладно, попробую что-то объяснить, – Иггельд помедлил, собираясь с мыслями, – Искусство это древнее, не одни Великих Льдов приходили и уходили, а тайны ведовские все передаются… В седой древности, а это не байки пустые, точно целые армии составляли из таких. Потом – собрались люди ведущие, да решили то искусство навеки изничтожить. Но разве не для того запреты, чтобы их нарушать. Кое-кто передал ученикам тайну, те, в силу войдя – своим ученикам. Все как обычно. Запомни: творить пустоглазов – запретно. Смертью наказуемо. Но в некоторых храмах, навьих, само собой, о тайне сей не только ведают, но и знают в точности, как да что…