Но он не скажет ей о своих предчувствиях. Какой в этом смысл? Он должен нести знание того, что скоро его не станет, но причем здесь она? Пусть лучше ее сердце перенесет быструю и острую боль, чем будет страдать, ожидая его смерть.

Он собирается скоро умереть. Каждый рано или поздно умирает, напомнил он себе. Он просто оказался перед необходимостью проделать это несколько быстрее. Ей-богу, теперь он собирается наслаждаться каждым мигом его оставшейся жизни. Было бы конечно удобнее не влюбляться, но теперь, когда он все-таки влюбился, он не собирается скрывать свою любовь.

Все просто. Его мир - это Кэйт. Если он собирается отрицать это, то можно прямо сейчас прекращать дышать.

– Я должен идти, - выпалил он, вставая настолько внезапно, что задел за стол, и скорлупки от грецкого ореха полетели во все стороны.

– Я думаю, тебе давно пора идти, - пробормотал Колин.

Бенедикт просто улыбнулся и сказал: - Иди.

Его братья, понял Энтони, были гораздо умнее, чем показывали окружающим.

– Мы поговорим с тобой через неделю или около того?
– спросил Колин.

Энтони усмехнулся. Он и его братья встречались в клубе каждый день в течение двух прошлых недель. Такой невинный вопрос Колина мог подразумевать только одну вещь - он полностью отдал сердце своей жене и собрался следующие семь дней ежеминутно доказывать ей это. И что семья, которую он создал, стала так же важна, как и та, в которой он родился.

– Через две недели, - ответил Энтони, надевая пальто, - А может быть и все три.

Его братья лишь усмехнулись.

Но когда Энтони распахнул переднюю дверь своего дома, слегка запыхавшись, он обнаружил, что Кэйт не было дома.

– Куда она пошла?
– спросил он дворецкого.

Как глупо, он не мог даже вообразить, что ее не будет дома.

– Она поехала на прогулку в парк, - ответил дворецкий, - Со своей сестрой и мистером Бэгвелом.

– Поклонник Эдвины, - пробормотал Энтони себе под нос.

Проклятье. Он полагал, что должен быть счастлив за невестку, но ее выбор времени раздражал.

Он только что принял решение всей его жизни - изменить свои отношения к жене; было бы неплохо, если бы она была дома.

– Ее существо побежало с ней, - сказал дворецкий, передергиваясь.

Он до сих пор не мог прийти в себя от вторжения корги в его дом.

– Так она взяла Ньютона?
– пробормотал Энтони, - Я думаю, они вернуться через час или два.

Энтони нетерпеливо постучал ботинком по мраморному полу. Он не хотел ждать целого часа. Проклятье, он не хотел ждать даже минуты.

– Я найду их сам, - сказал он нетерпеливо, - Это не должно быть слишком трудно.

Дворецкий кивнул и, двигаясь в направлении небольшой коляски, в которой приехал Энтони домой, спросил:

– Вам подготовить другой экипаж?

Энтони отрицательно покачал головой.

– Я поеду верхом. Это будет быстрее.

Дворецкий поклонился.

– Я распоряжусь, чтобы приготовили лошадь.

Энтони смотрел, как дворецкий, медленно и неторопливо идет к задней части дома, и не выдержав и двух секунд, прокричал:

– Я сам приготовлю себе лошадь, - и дальше он осознал себя, сидящим в седле и мчащимся в сторону Гайд-парка.

Энтони находился во взволнованном состоянии, когда достиг Гайд-парка. Он должен немедленно отыскать свою жену, схватить ее в объятия, и наблюдать за ее лицом, когда скажет ей, что любит ее.

Он молился, чтобы она приняла его слова, и ответила на его чувства. Он думал, что она непременно ответит на его чувства; он не раз видел любовь в ее глазах.

Возможно, она просто ждала от него слов любви. Он не мог обвинять ее в этом. Он сделал очень большую глупость, когда перед свадьбой сказал ей, что между ними не должно быть любви.

Каким же идиотом он был.

Как только он въехал в Гайд-парк, он решил повернуть к Роттен-роу. Эта дорожка казалась наиболее удобным местом встречи с его троицой; у Кэйт не было причин менять свой любимый маршрут.

Он понукал лошадь, чтобы она неслась так быстро, как только можно было в пределах Гайд-парка, стараясь игнорировать приветственные окрики и взмахи руками, которые предназначались ему от других наездников и пешеходов.

В тот момент, когда он уже было думал, что миновал общественные места, он услышал женский очень властный голос, который окликнул его по имени: