– Ты волновался обо мне?

– Конечно, как я мог не волноваться.

Кэйт сглотнула, опять его проклятая вежливость. О, она не сомневалась, что он действительно волновался и беспокоился о ней. Это только подтверждало: его чувства возникли из-за его доброты, а не оттого, что он что-то чувствовал к ней.

Не то, чтобы она ожидала от него что-то другого. Но, она не могла не надеяться.

– Я сожалею, что тебе пришлось всю ночь волноваться из-за меня, - сказала она спокойно, главным образом потому, что должна быть спокойной.

По правде, говоря, он была рада, что он оказался этой ночью в библиотеке.

– Не будь глупой, - сказал он, поворачиваясь и смотря на нее довольно строго.
– Мне ненавистна мысль, что ты могла оказаться одной во время грозы. Я рад, что оказался там и смог успокоить тебя.

– Я обычно все время одна во время гроз и ливней, - произнесла она.

Энтони нахмурился.

– Неужели семья не успокаивает тебя во время гроз?

Она выглядела немного робко, когда произнесла:

– Они не знают, что я все еще боюсь их.

Он медленно кивнул.

– Понимаю. Но иногда стоит…, - Энтони сделал паузу, чтобы откашляться, он часто прибегал к такой тактике, когда не был уверен, что сказать, - Я думаю, тебе стоит искать утешение у матери и сестры, но знаю, - он снова прочистил горло.

Он хорошо знал, как глубока, бывает привязанность и любовь в семье, но все же часто они не могут полностью оценить и понять твои страхи.

– Знаю, - повторил Энтони, - Очень трудно разделить свои страхи с теми, кого ты любишь.

Ее карие глаза, мудрые и проницательные смотрели прямо в его глаза. В течение какой-то доли секунды, ему пришла в голову причудливая мысль, что она знает все о нем, каждый момент его жизни, начиная от рождения и заканчивая его уверенностью в собственной смерти.

Ему показалось, что ее лицо наклонилось к нему и ее губы, теплые и мягкие, приоткрылись. Наверно не было никого на всей Земле, кто когда-либо смог бы понять его кроме нее.

Эта мысль была волнующа.

И она же ужасала его.

– Вы - очень мудрый человек, - прошептала она.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, о чем же, они говорили до этого. Ах да, страхи. Он в свое время испытал страхи.

Он попробовал смеяться над ее комплиментом.

– Большую часть времени - я очень глупый человек.

Она потрясла головой.

– Нет, я так не думаю. Я все же не собираюсь ничего рассказывать Мэри и Эдвине. Я не хочу беспокоить их.

Она немного пожевала губу - забавное небольшое движение ее зубками - показавшееся ему чрезвычайно соблазнительным.

– Конечно, - добавила Кэйт.
– Если быть искренней перед собой, я должна признать, что некоторая часть моего нежелания говорить об этом Мэри и Эдвине, заключается в желание не выглядеть слабой.

– Это не такой ужасный грех, - пробормотал он.

– Нет, в число смертных грехов это не входит, - произнесла она с улыбкой.
– Но я рисковала бы предположить, что грех этот - один из тех, от которых вы тоже страдаете.

Он ничего не сказал, только кивнул.

– Ваша сестра, - сказал он спокойно, - Возможно, на самом деле, гораздо сильнее, чем вы думаете.

Ее глаза впились ему в лицо. Он пытается сообщить ей, что влюбился в ее сестру?

Он перед этим восхищался и раздавал комплименты изяществу и красоте ее сестры, но никогда до этого не говорил про внутреннюю ее сущность: доброту, мягкость и душевное спокойствие.

Кэйт пыталась встретиться с ним глазами, так долго, как она смогла, но не нашла ничего, что открыло бы ей его истинные чувства.

– Я не хотела сказать, что она слабая, - наконец сказала она, - Но все же, я ее старшая сестра. Я всегда должна быть сильной перед сестрой. И следует принять во внимание то, что она должна быть сильной, только перед собой.

Она посмотрела в его глаза и почувствовала, что он уставился на нее со страшной силой. Ей показалось, что он смотрит прямо ей внутрь и видит ее душу.

– Вы сами, самый старший в семье, я думаю, вы понимаете, что я подразумеваю этим.

Он кивнул, его глаза были немного удивленными и спокойными в то же самое время.
– Точно.

Она улыбнулась ему, как улыбаются меж собой люди, у которых имеется подобный опыт и испытания.

И поскольку она чувствовала себя все более непринужденно в его присутствии, почти как будто, она могла утонуть в нем и укрыться в теплоте его тела, она решила, что не может больше откладывать разговор по поводу его женитьбы на Эдвины.