— Дорогу правосудию!!! Дорогу правосудию!!!

И так до самого дворца. А дворец оказался почти пуст. Толпы народа во дворец не пошли, остались за оградой. Спешенный Илорин, во главе полусотни стражей, двинулся на поиски тронного зала. Редкие часовые, не покинувшие постов, распахивали перед капитаном двери: дорога правосудию была открыта везде. Вот и тронный зал, и трясущийся на троне барон Хервар. Охрана самозванца отступила в стороны, пропуская раттанарских стражей.

— Вы арестованы, барон Хервар, по обвинению в убийстве соргонских королей.

— Я не барон! Я — король! — попытался защищаться тот. — Никто не имеет права трогать короля.

— Я не вижу в этом зале королей! — Илорин был непреклонен.

— Что вы намерены сделать со мной?

— Повесить, как вы того и заслуживаете.

— Короля нельзя вешать! А что же слова Его Величества, Василия Седобородого: «король однажды — король навсегда?»

— Вам они знакомы? — удивился капитан. — Впрочем, самозванцев они не касаются! — ответил Илорин, подумав. — Ведите на площадь, вешайте.

— Василий вам этого не простит! — вопил барон, пока его волокли из дворца. — Короли всегда заступались друг за друга!

— Так заступались-то они за королей! — ответил капитан, и не произнёс больше ни слова до конца казни.

Площадь, полная людей, затаив дыхание, смотрела на быструю расправу и скорую смерть: Хервар умер от страха ещё до того, как была надета петля на его трясущуюся шею. Но всё равно повесили — Илорин не стал отменять процедуру.

Затем стражи вынесли на площадь Знамя Эрфуртара, сняли чехол, открыв всеобщему обозрению Герб — Росомаху, и раттанарский капитан дворцовых стражей произнёс слова, поразившие всех. Ибо не были они словами присяги — ритуала, ставшего уже обычным с начала этой войны. Илорин просто заявил так:

— Я, капитан Илорин, командир дворцовой стражи Раттанара, как старшее по должности лицо раттанарской армии среди находящихся на территории Эрфуртара раттанарцев, принимаю под руку короля Василия Седобородого королевство Эрфуртар сроком до конца войны с Масками. Обязуюсь поддерживать на территории королевства закон и порядок, установленный для всех королевств, живущих под управлением Хрустальной Короны.

Сработало! На одну сторону монет Эрфуртара вернулась Росомаха, на другую сторону улёгся портрет Седобородого. Четвёртое королевство свалилось на Василия по дороге в Скирону, и войну Маскам от имени Эрфуртара он объявил со спины Грома, не сходя на землю.

«— За такое дело рыцарских шпор маловато будет, сир!»

«— Согласен, Капа. Но мы же придумаем что-нибудь? Не так ли?»

Присоединение четвёртого королевства несколько улучшило настроение Василию, но не надолго. В Скирону монарх въехал мрачнее тучи и сразу пожелал увидеть старого ковродела Чхогана. Первый градоначальник Скироны беседовал с королём наедине, и ни одна живая душа не проведала темы их разговора. Ну, кроме Капы, разумеется. Чхоган беседой остался доволен, чего не скажешь о короле.

Приезд в Скирону Василия — как снег на голову — кое-кого из чиновников напугал, чуть ли не до смерти. Чего удивляться, если уровень разгильдяйства во всех министерствах, кроме военного, достиг небывалого размера. Ехавшего в офицерскую школу короля горожане узнавали, но встречали молча, как и прежде, и молчание это не было уже нейтральным, изучающим. Оно было недовольным, ибо власть, не соблюдающая законность, и допускающая чиновничий произвол, никогда не бывает желанной.

«— Что Вы решили делать, сир?»

«— Посмотрим, Капа. Сначала — Шильда, а там и чиновников очередь будет…»

Офицерская школа встретила короля пустыми коридорами: всех её слушателей и командиров собрали по приказу короля в актовом зале. Там же ждали Василия Готам, Астар, Геймар и Крейн. Срочное желание короля видеть своих подданных, без объяснения причин, всегда вызывает у них тревогу. И собравшиеся не скрывали недоумения, по-разному проявляя свою нервозность. Готам мурлыкал марш, легонько отбивая такт каблуком правого сапога. Астар всё время сверял память со списками армейских нужд — готовился рапортовать о проделанной работе. Там же, между списками, лежало его прошение королю о помиловании племянницы. Геймар усиленно смотрел в окно, наблюдая драку ворон из-за корки хлеба…

«Совсем, как мы, люди, — размышлял он. — Никто не желает уступать, и постоянно ищет слабых союзников против более сильного. Есть ли союзники у меня, и нужны ли они в этот раз?»

Причину внезапного приезда короля знал только Крейн, впервые сумевший не только предугадать, но и организовать действие — приезд — неправильного короля-иномирца. Это давало ему шансы на выдвижение в группу приближённых, то есть, занять привычное возле трона место — человека, монарху нужного, а, значит, и влиятельного. Во всех четырёх королевствах влиятельного.