— Не знал, сир! Клянусь, не знал! Я уверен был…

— Я верю, что не знали. Не настолько вы дурак, чтобы пытаться таким глупым трюком обрести власть над королём. Но, тем не менее, я не желаю видеть вас больше ни в Баронском Совете, ни в столице, ни где-либо ещё. Сидите в своём поместье тихо, как мышь, и благодарите всех богов Соргона за то, что я помню — кто мне присягал от имени Скиронара… И молите их всеми известными вам молитвами, чтобы я никогда не забыл этого…

Король подошёл к Шильде:

— Извините меня за бестактность, но скажите мне, не было ли вам нанесено ещё какого-либо оскорбления, кроме побоев? — тихо, так что не слышал даже стоящий рядом Астар, спросил он. — Если да, кивните только головой, и я усеку этих сволочей на необходимую часть. Вы поняли, что я имею в виду?

Шильда задумалась, сообразила:

— Нет, сир. Они не осмелились, — с трудом произнесла она разбитыми губами. — Я бы ещё кого-нибудь убила…

— Да, они того заслуживают. Но смерть иногда слишком лёгкое наказание. Шильда, вы поняли, почему я не освободил вас сразу? Не вставайте, отвечайте сидя.

— Поняла, сир. Вы хотели, чтобы до всех дошло, что именно они натворили одним своим молчанием, — всё так же трудно ответила она. — Спасибо за вмешательство, сир…

— Пустое, девочка, из вас выйдет славный командир. Астар, Скиронару нужна нормальная власть… Я виноват, что не принял вовремя необходимых мер. Надеюсь, вам есть на кого переложить заботы о снабжении армии, так как с этой минуты вы — вице-король Скиронара…

Василий с удовольствием устроился в прежних своих комнатах — словно домой вернулся. Не было у него в Соргоне более родного и обжитого места, чем этот, принадлежавший лично ему, уголок королевского дворца Скиронара.

Огорчало, правда, отсутствие надёжных друзей, Бальсара и Эрина, но и те лица, что окружали сейчас короля, не были ему враждебны. В кабинете с королём сидели Готам, Астар и Геймар. Ожидали появления ещё двоих вызванных Василием людей. Пока же слушали беззлобные нотации Седобородого, посвящённые событиям и в офицерской школе, и в королевстве вообще.

— Я не понимаю вас, господа! Не понимаю, как можно было не сообщить мне о неприятностях Шильды! Вы не доверяете своему королю? Разве я дал вам повод сомневаться в моём уважении к вам или к вашему мнению? Почему надо было ждать, пока интриган Крейн, затеет эту идиотскую игру со мной, и тем самым спасёт девочку от гибели? Её же могли казнить в любой момент! И только вмешательство Крейна удержало этих скотов от расправы. Что за дурные привилегии начальнику школы? Кто и когда дал ему право самолично решать судьбу курсантов? Кем бы ни было даровано это право, хоть самим Разящим, я отменяю его. Никто не будет, без суда и следствия, наказывать провинившихся таким жестоким образом. Только в боевой обстановке я разрешаю командиру выносить единолично смертные приговоры за трусость и предательство. Во всех иных случаях будьте добры затевать суд. Пусть трибунал решает дела с военными, определяет наказания и степень вины… Почему вы не написали мне, Готам?

— Виноват, сир. Дело казалось совершенно ясным, и я не предполагал… Крейн сказал, что уладит, что он знает, как… Виноват, сир, что тут ещё скажешь…

— А вы, Астар? Ваша племянница в опасности, а вы — молчите, ни слова королю… В чём причина, Астар?

— Начальник школы был в своём праве, и ничего нельзя было сделать без применения силы. А Крейн пообещал, что справится, если ему не мешать… Как старший в доме Крейнов, он имел возможность воздействовать на своего родича…

— Начальник школы — родственник Крейна!?

— Дальний, сир…

— Так я, возможно, слишком мягко обошёлся с бароном! Если они — родичи, то вполне могли действовать совместно.

— Крейн был обманут, сир. Обманут, как и все мы. Я готов любой клятвой поклясться, что барон не знал правды, — Готам даже вскочил в волнении. — Я не люблю хитрого лиса, но уверен, что на такую подлость он не способен. Крейн — человек чести, если можно это понятие применить к интригану. Он не стал бы пачкаться в подобной грязи…

— Что ж, тем лучше. Как думаете, Астар, может и Баронский Совет распустить, как неэффективный в военных условиях? Всё меньше палок будут втыкать вам в колёса.

— Пусть заседают, пусть совещаются — реальной власти у них и так нет. Но в Совете они все будут на виду, не то, что по поместьям сидючи. Для дела я буду выдёргивать толковых, к министерствам прикреплять. Если Вы не против, сир.

— Я не против: делайте, как считаете нужным.

Видя короля таким раздобревшим, Геймар решил рискнуть:

— Сир, не поспешили ли Вы с назначением вице-короля?

— Поспешил!? Скорее, отстал на месяц. Попробуй, теперь, исправь упущенное.

— Я говорю не об этом, сир. Вице-король, безусловно, нужен. Но кандидатура…

— У вас была другая, советник? Кто же? Барон Брашер не может — он держит хафеларскую границу, и вполне там на месте. Барон Готам тоже при деле, и заменить мне его некем: военные министры, знаете ли, под ногами не валяются. Крейна я отстранил — не его же назначать. Уж не вы ли сами, барон? Но вас я не рассматривал даже на самый безнадёжный случай, — Василий явно насмехался над Геймаром. — Если бы вы были способны влиять на жизнь королевства, такого бардака не случилось бы.

— Кто мог знать, что на Шильду нападут, и она убьёт, защищаясь?