Шрифт:
— Так ведь он же убийство, кажется, отменил, — не понял инспектор.
— Мое — да. А вместо меня она должна будет устранить некоего Ивана Покровского.
«Вот и пошутили, — тревожно подумала Надя, имея в виду записку в стихах, оставленную ночью в клубе. — Теперь они кого-нибудь назначат Иваном Покровским и…»
— Василий Юрьевич, а барон Альберт назвал более точные данные Ивана Покровского? — поинтересовался Рыжиков.
— То-то, что нет! — уныло вздохнул Щепочкин. — Но можно попытаться вычислить. Если следовать литературному первоисточнику, то кандидат в Иваны Покровские должен отвечать хотя бы одному из трех условий, а лучше всем трем. Первое — поэт и переводчик. Второе — наследник здешних помещиков, восстановивший имущественные права на усадьбу предков. И, наконец, третье — человек, действительно носящий такие имя и фамилию.
— Постараюсь выяснить по своим каналам, — кивнул инспектор.
— А я все-таки попытаюсь внедриться к ним в банду, — гнул свое Василий. — И если со мною что-то случится, то передайте госпоже Абариновой, что я погиб, как Дубов!
— Вам бы все прибауточки, — проворчал инспектор. — Ну ладно, поступайте, как знаете, но хотя бы держите меня в курсе дела.
— В этом, Георгий Максимыч, можете не сомневаться, — пообещал Щепочкин. А сам подумал: на кого из двух абариновско-кожуховских милицейских инспекторов «потянул» бы Рыжиков: на Лиственницына или на Столбового?
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
КОНКУРС САМОЗВАНЦЕВ
— Ну что, Каширский, хоть это-то вы сможете? — спросил князь Григорий у чародея-недоучки, который в почтительной позе стоял перед княжеским столом.
— А как же, Ваша Светлость! — рассыпался в уверениях Каширский. — Мне это раз плюнуть.
— Посмотрим, — процедил князь Григорий и хлопнул в ладоши. Тут же охранники ввели в кабинет обоих Длинноруких. Оба, несмотря на ночь, проведенную в неволе, чувствовали себя бодро и уверенно.
— В первый и последний раз призываю одного из вас признаться в самозванстве, — морщась от головной боли, произнес князь Григорий. Оба Длинноруких молчали. — Ну что ж, пускай вам будет хуже, — с угрозой продолжал князь, не дождавшись признания. — Каширский, приступайте!
Каширский встал посреди комнаты напротив обоих Длинноруких и, сделав страшное лицо, заговорил замогильным голосом:
— Энергия правды перетекает к вам, и вы не сможете лгать, как бы того не хотели… Даю вам установку признаться в том, что вы не тот, за кого себя выдаете…
Один из Длинноруких внимал «установкам» чародея и даже чуть покачивался в такт его речи, другой же остолбенело взирал на Каширского, слегка приоткрыв рот.
— Ну, говорите же! — закончил свой сеанс Каширский.
Первый из Длинноруких прекратил раскачиваться и, положив руку на грудь поверх порванного кафтана, торжественно провозгласил:
— Был, есмь и буду князь Длиннорукий, градоначальник Царь-Городский, заточенный во узы по вражиим наветам!
— И я тоже! — расплылся в дурацкой улыбке второй.
— Ну? — грозно обернулся князь Григорий к Каширскому. — Что же твои хваленые чародейства?
Каширский с умным видом почесался там-сям, пожевал губами и в конце концов выдал резюме:
— Они оба настоящие.
— Что-о? — зловеще прошипел князь, скривив тонкие губы то ли от головной боли, то ли в усмешке.
(Елизавета Абаринова-Кожухова, «Дверь в преисподнюю»)В логове князя Григория царил зловещий полумрак. Стол, за которым восседал хозяин и его подчиненные — упыри и вурдалаки — был уставлен бутылями и кубками с еще не остывшей кровью. В темном углу угадывались очертания сложенных штабелями осиновых гробов…
Так, или приблизительно так следовало бы начать эту главу. Но увы — нынешнее обиталище князя Григория не напоминало ни ярко-мрачные описания, порожденные ненаучной фантазией автора «Холма демонов», ни даже ту убогую землянку в самом начале нашего повествования, где состоялось явление князя вурдалакам.
На сей раз князь Григорий восседал во главе «офисного» стола в просторном светлом помещении, стол украшали бутылки «боржома» и «кока-колы», а вместо гробов у стен стояли компьютеры, принтеры, ксероксы и прочее офисное оборудование. Вдоль стола сидели те же упыри и вурдалаки, что присутствовали на встрече с князем Григорием в землянке. Хотя на вурдалаков и упырей они теперь вовсе не походили — все были одеты в современные костюмы, свежие рубашки с галстуками и более напоминали работников какой-нибудь процветающей компьютерной фирмы, чем сказочных кровопийц. Единственное, что их отличало — так это прикрепленные к лацканам пиджаков одинаковые значки с буквами «ИРКАК» (то есть Историко-ролевой клуб имени Абариновой-Кожуховой).
Все молчали. Князь Григорий в упор разглядывал своих сподвижников, отчего те чувствовали себя очень неуютно, а некоторые даже отводили глаза в сторону. Когда электронные часы над дверью показали ровно 12.00, князь Григорий негромко кашлянул и постучал авторучкой по стакану. Все взоры устремились на него.
— Ну что ж, можем начинать, — заговорил князь Григорий. — Кажется, усе в сборе?
— Никак нет, Ваша Светлость! — вскочил самый молодой из сидевших вдоль стола. Это был тот неопытный вурдалак, что на сборище в землянке сомневался в голубом цвете аристократической крови. Теперь он, судя по лаптопу, лежащему перед ним на столе, выполнял обязанности секретаря. — Воевода Селифан отсутствует по уважительной причине: он со своею славной дружиной проводит в лесу воинские игрища.
— Верно говорят: война фигня, главное — учения, — скупо улыбнулся в усы князь Григорий. И тут же нахмурил брови: — Однако я не вижу Гробослава и барона Альберта. Где эти бездельники шатаются?
Юный вурдалак заглянул в лаптоп, хотя на экране, кроме какой-то скабрезной картинки, ничего не было:
— Не извольте беспокоиться, Ваша Светлость, они вот-вот подойдут. Барон готовит для вас некую приятную неожиданность. И Гробослав — тоже, но другую.
— Ну что же, посмотрим, посмотрим, — без особой радости произнес князь Григорий. — А пока суд да дело, приступим к повестке дня. Ну, что у нас там на сегодня?
Юноша с лаптопом снова вскочил с места:
— Пункт первый. Доклад ревизиононой комиссии о финансовом состоянии клуба. Пункт второй. О расследовании ночного налета на нашу штаб-квартиру и о наказании виновных. Третье…
Тут в дверь постучали.
— Входите! — крикнул князь Григорий. Дверь робко приотворилась и пропустила барона Альберта, одетого все в тот же невыразительный плащ, и с ним еще одного господина — в зеленом костюме, с длинными вьющимися волосами и небольшой бородкой.
— Простите за опоздание, — прямо с порога принялся оправдываться Альберт, — но я выполнил твою просьбу, князь — достал-таки господина Каширского.