– Лисичкин – порядочный мерзавец, – согласилась Ирина, – но Надька…

– Разговор окончен! – отрубил мужчина. – И не называй меня больше Михаилом!

– Я привыкла…

– Отвыкай и забудь! Как и о той квартире на Мойке, забудь! Была у них экономка и пропала! Сгинула!

– Но кошка… она издохнет…

– Кошка? – мужчина нервно рассмеялся. – О чем ты говоришь? Какая кошка? Твоя собственная жизнь в большой опасности, а тебя беспокоит кошка! К тому же ты только что сама говорила, что кошка надоела тебе хуже горькой редьки! Вспомни, в какую серьезную игру мы ввязались, вспомни, какие в этой игре ставки! Ты не колебалась, когда мы решили так рисковать, а теперь переживаешь из-за какой-то драной кошки… Нет, я не устаю поражаться на женщин!

– Да, ты прав, – проговорила женщина после небольшой паузы, – сама не знаю, что вдруг на меня нашло… Поехали туда, куда ты хотел. Возвращаться на Мойку действительно слишком опасно.

«Пежо» снова тронулся с места, переехал по Тучкову мосту на Петроградскую сторону и свернул в один из переулков. Там было совершенно безлюдно, и Маркиз не рискнул следовать за ним. Он остановился на углу и оттуда следил за серебристой машиной.

Эта часть Петроградской стороны застроена маленькими хиреющими фабриками и старыми полузаброшенными складами. Строительная лихорадка последних лет не затронула этот угол города, богатые и просто обеспеченные люди не .хотели селиться по соседству с производственными и складскими корпусами, и поэтому время здесь как бы остановилось.

Серебристый «пежо» подъехал к ржавым железным воротам. Новенькая французская машина казалась здесь удивительно неуместной, как фотомодель в коровнике.

– Заглуши мотор, – проговорил мужчина, – мы приехали.

– Господи, что за дыра, – проговорила женщина с отвращением, – здесь и находится твое «безопасное место»?

– Здесь действительно безопасно. Выходи из машины, дальше мы пойдем пешком.

Маркиз увидел, как две фигуры выбрались из серебристой машины и прошли через калитку рядом с железными воротами. На этом его контакт с объектом прекратился.

Леня немного переждал, затем вышел из своей машины и направился к железным воротам. Калитка не была заперта. Он осторожно приоткрыл ее и заглянул внутрь. По ту сторону ворот виднелась безрадостная картина – огромный безлюдный заводской двор, по которому там и сям были разбросаны проржавевшие детали допотопных грузовиков и бульдозеров, автокаров и подъемных механизмов. Среди этих обломков славного прошлого тянулась по грязно-серому подтаявшему снегу двойная цепочка следов, уходившая в направлении четырехэтажного фабричного корпуса из унылого темно-красного кирпича. В довершение картины из-за угла этого кирпичного здания выбежали две крупные беспородные собаки и с деловым видом перебежали на другой конец двора.

Леня подумал, что войти за ворота сейчас нельзя – он будет в этом дворе как на ладони, из окон заброшенного заводского корпуса его запросто могут не только увидеть, но и подстрелить, и в этой забытой людьми и богом дыре его труп найдут очень нескоро. И очень возможно, что мужчина привез сюда свою спутницу вовсе не для того, чтобы спрятать ее в безопасном месте от преследователей, а для того, чтобы без помех убить ее и избавиться от трупа.

Леня вернулся к своей машине, устроился поудобнее на сиденье и приготовился к длительному ожиданию. Он рассчитывал, что партнер Иры Соловьяненко в любом случае вернется и уедет на ее «пежо», тем самым дав Маркизу возможность проследить за собой.

Действительно, прошло не меньше часа, прежде чем из калитки вышел человек. Однако это был вовсе не тот мужчина, которого ожидал увидеть Леня. Из калитки вместо худощавого, спортивного, довольно молодого человека показался подвыпивший небритый дедок в ватнике и замызганной вязаной шапочке. Конечно, можно было предположить, что партнер Ирины так удивительно замаскировался, но такая гипотеза показалась Маркизу сомнительной.

Леня в первый момент подумал, что дедок не имеет никакого отношения к приехавшей сюда час назад «сладкой парочке», и хотел продолжить наблюдение, однако, приглядевшись, он увидел в руках у аборигена ту самую хозяйственную сумку, с которой Ирина сегодня днем покинула квартиру Ведерниковых на Мойке. Он сообразил, что дед, скорее всего, местный сторож, и Ирина послала его в магазин. Он решил на всякий случай проследить за дедом, тем более что надежды на появление партнера Ирины больше не оставалось – скорее всего, тот ушел с территории заброшенной фабрики каким-то другим путем.

Дедок, прихрамывая, двинулся по улице в направлении ярко светящегося павильона с призывной надписью «Двадцать четыре часа». Леня выскользнул из машины и быстро зашагал в том же направлении с таким расчетом, чтобы оказаться в магазине одновременно с дедом.

Это ему удалось. Он пропустил деда в дверях, вошел следом за ним и остановился, делая вид, что изучает ассортимент винно-водочных изделий.

Дед тоже остановился, достал из кармана ватника сложенную вдвое бумажку, уважительно развернул ее и принялся читать, водя взглядом по строчкам и медленно шевеля губами.

– Фролыч, – проговорила низенькая толстушка, стоявшая за прилавком, – чего там у тебя? Давай прочитаю! Только ты наперед скажи – деньги-то у тебя есть? А то, как прошлый раз, в долг ничего не дам!

– Ты это, дочка, не сомневайся насчет денег! – проговорил дедок и полез в другой карман ватника. – Насчет денег у меня все в порядке! Насчет денег у меня теперь очень хорошо! Я теперь прям этот… как его… олигарх! – он довольно хихикнул и вытащил голубую тысячерублевую бумажку. – Вон, видала, какая денежка? Я таких прежде и не видал!