Я уставилась, не совсем понимая.

—А я рад, что ты ее толкнула, — сказал он с усмешкой. — А то она последнее время стала очень много о себе понимать.

Я заправила за ухо выбившуюся мокрую прядь — холодную.

—Все равно нехорошо, — сказала я, и он потрепал меня по плечу, обдав запахом дешевого кофе. Я глянула на свою новую красную блузку — хлопок впитывал соленую воду как губка. Черт, вот теперь ей действительно конец.

Схватив одеяло, висевшее на могильном камне неподалеку, я его как следует встряхнула — полетели комья земли и сре­занные травинки. Оно еще хранило тепло моего тела, и я, завернувшись в него как в плащ, прищурилась на солнце в дымке и попыталась вспомнить, в котором часу восходит оно в июле. Обычно я в это время еще сплю, но сегодня я отрубилась в пол­ночь. Длинный намечается день.

Кизли зевнул и пошел прочь со своим стулом, шаркая но­гами.

—Да, — сказал он, суя руку в карман и протягивая мне мой телефон. — Я звонил твоей матери, там все в порядке. Все потихоньку утрясется. По радио передавали, что Пискари пой­мал Ала в круг и изгнал его, освободив мистера Саладана. Чер­тов вампир стал героем города.

Он недоверчиво покачал седеющей головой, и я про себя согласилась. Освободил Ли от Ала? Маловероятно. Я сунула телефон в карман — неуклюже, из-за мокрой одежды.

—Спасибо, — сказала я, потом увидела на его лице сомнение. — Они работают на пару, да? В смысле, Пискари и Ал, — пояснила я, собирая все свое имущество и пристраиваясь за Кизли.

Блеснули на солнце серебряные волосы — это он кивнул:

—Предположение кажется разумным.

Я тяжело вздохнула. Эти двое были давними партнерами. Оба они знали, что бизнес есть бизнес и не парились по тому случаю, что именно показания Ала позволили засадить Пискари за решетку. Значит, сейчас он на свободе. Город спасен, зато меня припекло. Так получается.

У меня под мышкой была подушка, одеяло наброшено на плечи, а в руке — ведро с приемником и термосом. Держа равновесие, я тихо сказала:

—Спасибо, что вчера придержали меня. — Он ничего не сказал, и я добавила: — Я должна ее оттуда вытащить.

Кизли остановился, оперся артритными пальцами на ближайший камень:

—Сделай шаг в сторону Пискари — и я снова влеплю в тебя заряд.

Я нахмурилась, а Кизли, белозубо улыбаясь, протянул мне мой пистолет.

—Айви — вампир, Рэйчел, — сказал старик, уже не улыбаясь. — Если ты не берешь на себя ответственность, то прими как факт, что она там, где ей место. И иди своей дорогой.

Я застыла, подтянула сползающее одеяло.

—И что ты этим хочешь сказать, черт побери? — огрызнулась я, бросая пистолет в ведро к приемнику.

Но Кизли улыбнулся, и его впалая грудь шевельнулась на трудном вдохе:

—Либо сделай свои отношения с ней официальными, либо отпусти ее.

Я уставилась на него, удивленно щурясь на ярком утреннем солнце:

— Не поняла?

— У вампиров склад ума одинаковый, — сказал он, обнимая меня за плечи и направляясь вместе со мной к калитке. — Всем вампирам, кроме мастеров, физически необходимо рав­няться на кого-то более сильного. Это у них в крови — как у вервольфов с их альфами. Айви выглядит такой могучей, пото­му что рядом с ней очень мало тех, кто сильнее ее. Один — Пис­кари, вторая — ты.

Я шла медленно, в его темпе, но тут вообще поползла как черепаха.

—Мне его не одолеть. Хотя именно это я рвалась сделать

ночью.

Господи, ну и стыд. Я действительно заслужила, чтобы меня свалили моими же чарами.

—А я не говорил, что ты способна победить Пискари, — возразил старый колдун. Мы с ним шли по неровному кладби­щу, поддерживая друг друга. — Я сказал, что ты сильнее его. Ты могла бы помочь Айви стать той, кем она хочет быть, но если она не сможет расстаться со своим страхом и смириться со сво­ими потребностями, она снова попадет в лапы Пискари. Думаю, что она еще не выбрала.

Это все было очень странно слышать.

—Почему ты так решил?

Его морщины стали резче:

—Потому что она не пыталась тебя убить этой ночью. У меня ком свернулся в груди. Ну почему он так ясно все ви­дит, а я оказалась глухой, как бетонная стена? Наверное, как-то сочетается с имиджем мудрого старца.

—Мы однажды это пробовали, — сказала я тихо, подавляя желание коснуться шеи. — Она меня чуть не убила. Она сказа­ла, что для нее единственный способ смирить жажду крови — смешивать ее с сексом. Иначе она теряет над собой контроль, и мне придется делать ей больно, чтобы она прекратила. А я не могу, Кизли. Не могу смешивать экстаз кровопускания с причинением ей боли. Это плохо. Это извращение.

У меня пульс забился чаще от противной мысли, что имен­но это делает Пискари... и именно такой он сделал Айви. Я зна­ла, что лицо у меня покраснело, но Кизли не выглядел шоки­рованным, когда поднял на меня взгляд. Наморщив лоб, он поглядел на меня с сочувствием:

—Да, попала ты в переплет.

Мы проходили мимо низенького заборчика, отделяющего кладбище от нашего заднего двора. Пикси были повсюду, сол­нце бликовало на их крыльях. Очень неловкий был разговор, но с кем же мне было об этом говорить? Не с матушкой же моей?