Шрифт:
Наши губы медленно сближались…
Звонок.
Эх, всегда я просыпаюсь на самом интересном месте! Однако пора вставать.
Я поднялся с кровати, позавтракал, пошел на работу. На лестнице повстречалась соседка Вероника Степановна.
— Ах, это вы, Славочка, доброе утро! Мы сегодня опять вышли вместе… А почему вы такой хмурый, ммм? «О черт!» — подумал я…Хулиганы появились, как и во сне. Сразу.
— Дай закурить! — точно так же сказал один.
— Извините, не курю. Проходите, Вероника Степановна…
— Фигуристая, — иронически протянул тот, что с фиксой. — Ух ты, пышечка… — и протянул волосатую лапу. Вероника Степановна покрылась пятнами.
— В чем дело, ребята? — спросил я, заслоняя ее плечом.
— Пшел, сопляк… — прошипел который поблатнее.
Каратэ и дзюдо я не знаю, поэтому простым крепким с правой сбил мерзавца с ног. Он грузно упал на заплеванные ступеньки. Второй оскалил фиксатый рот, по напасть побоялся. Стоял у стены, смотрел пронзительными глазами…
Мы вышли.
— Какой вы смелый, Слава, — прошептала Вероника Степановна. — И сильный… Ой, у вас шарф сбился!
«А ее очень красит волнение», — подумал я.
Вероника стала поправлять мне шарф. Наши губы медленно…
Звонок, черт бы его драл!!! Почему, ну почему я всегда просыплюсь на самом интересном месте?..
Ну, теперь-то уж точно не сон. В комнате холодина. Вставил ноги в тапочки, прошлепал на кухню. Там соседка баба Вера посудой гремит. «Твоя очередь мыть полы», — говорит. «Да знаю я, знаю…»
Лезу в холодильник. Пусто. Пью воду, одеваюсь, тащусь на работу. Слышу, за мной кто-то по лестнице пыхтит. Баба Вера на рынок соленые грибы тащит.
— Помог бы хоть, Славка!
Молча беру сумку с банками, несу.
У входа хулиган стоит… Сипит:
— Дай закурить, земеля…
Я протягиваю пачку «Примы».
— Че ты прямо в рожу тычешь? — неожиданно обижается хулиган.
Сбоку выдвигается второй, советует:
— Тресни ему по зубам, вежливей будет!
Первый медленно, как во сне, разворачивается… У меня из рук рвут сетку с банками…
Удар! Еще удар!
Приоткрываю один глаз. Хулиган, закрывая голову руками, выбегает из подъезда. Его напарник уже мчится по двору, испуганно оглядываясь на бабу Веру.
Баба Вера, размахивая сумкой, кричит вслед:
— Чтобы и духу вашего не было! Потом оборачивается ко мне и говорит:
— Держи сумку-то, кавалер… И пристально смотрит на меня.
Господи, хоть бы мне проснуться!
Культурное общение
Остроухое стоял пятым и внимательно наблюдал за тем, что делается у кассы. Там возился какой-то нервный покупатель с корзиной, битком набитой снедью и покрытой снопиком зеленого лука. Путаясь в своем луке, покупатель поочередно выуживал из корзины продукты, предъявлял кассирше, а затем суетливо впихивал обратно.
И, разумеется, довпихивался.
Ткнул банку сметаны куда-то не туда, и в корзине зловеще захрустело. Негромко, но отчетливо.
— Это он яйца раздавил! — радостно сообщила очереди старушка, стоявшая восьмой. — Правильно, так и надо. Дрянь яйца продавать стали. Мельче воробьиных, а рупь-двадцать отдай, верно, ай нет? Мой кот их нипочем не ест!
— По рубль двадцать не ест? — спросили из очереди.
— Нет, воробьиных, — ответила старушка. Вспотевший покупатель стоял с банкой сметаны в руке и не знал, что делать.
— Дальше давайте, — сказала кассирша. — Люди ждут. Спать дома будете!
— Сейчас, — забормотал покупатель, ища, куда бы пристроить банку. — Айн момент… Фу ты, дьявольщина…
— Дети малые, — свистящим шепотом, как бы про себя, сказала кассирша и оскорбленно уставилась в окно. — Груднички… Телятся, телятся чего-то, помереть можно…
«Вот не можем по-человечески разговаривать друг с другом, — с грустью думал Остроухов. — Шипим, как соседки на кухне. Хорошие, в сущности, люди… И зачем грубим?»
— Скоро уже? — спросила кассирша. — Или ночевать тут думаете?
Покупатель сунул банку под мышку и торопливо извлек из корзины пачку маргарина.
— Привет! — воскликнула кассирша. — Было уже! По-новой решили? По второму кругу? Для верности, да?
— Ой, — спохватился покупатель. — Пардон. Сейчас, сию минуту, айн момент…
Он ткнул маргарин обратно в корзину и там снова захрустело.
— Все, готово дело, ошалел мужичок! — весело пояснила очереди общительная старушка. — Теперь, пока все не попередавит напрочь, — нипочем не успокоится. Кот мой, было дело, повадился ковер когтями царапать. Сколько ни гоняли, так весь и вытаскал. Как па работу ходил! Такой упорный котик попался, прости господи…