Шрифт:
— Дорогой ковер-то? — спросили сзади.
— А то нет! — ответила старушка. — Мои соседи дешевых не держат!
Мокрый покупатель затравленно оглянулся на очередь, зажал маргарин под другой мышкой и начал шерудить в корзине обеими руками. Кассирша свела губы в ниточку и принялась зло перебрасывать мелочь.
«Не так, не так надо! — страдал меж тем Остроухов. — Спокойно, с достоинством: товарищ, мол, кассир. Прошу немного подождать. А еще лучше, если вы поможете мне разобрать продукты… Примерно таким образом. А то, что-это, эх!»
Покупатель вытащил из-под лука пачку пельменей и тут же выронил маргарин. Нагнулся поднять — выронил сметану и погнался за ней вдоль узкого прохода.
— Облезть можно! — заявила кассирша. — Чумные какие-то. Кончится когда-нибудь этот цирк в конце концов?
Покупатель, бормоча: «Айн момент», свалил продукты обратно в корзину и завозился в ней, как в чане с тестом. Наконец он в третий раз вынул наружу облепленную яичной скорлупой пачку маргарина…
От злости у кассирши размазалась помада.
— Доконать решил, не иначе, — прокомментировала веселая старушка. — Чтоб, значит, до печенок пробрало, кассиршу-то… Моего котика, был случай, тоже доконать хотели. Соседи, ироды, отраву подбросили. Так он, котик мой, и приманку объел и попугаю ихнему все части пообкусал!
— Не сработала, стало быть, отрава? — спросили сзади. — Слабая оказалась?
— Почему это не сработала? — обиделась старушка. — Соседи, они люди обстоятельные. Бульдог ихний приманку попробовал, разом издох. А мой котик, умничка, знай себе бегает. Порода!
В это время кассирша отдышалась и закричала:
— Специально выступаете, да? Я вам покажу, как выступать! Видали гуся!
— Я не выступаю, — жалобно сказал посетитель. — Я не нарочно, так получилось. Я сейчас все исправлю…
— Тимофей! — не слушая, кричала кассирша. — Тимофе-е-ей! Веди этого гуся к заведующей, пусть милицию вызывает. Хулиганье! На пятнадцать суток его за издевательство!
Громадный Тимофей, по всему — грузчик, двумя пальцами ухватил покупателя за тощую шею и повлек к заведующей. Покупатель покорно шел, свесив голову и виновато поглядывая по сторонам.
— Как нашкодивший кот! — сказала веселая старушка.
Кассирша пудрилась с таким ожесточением, будто отмахивалась от комаров.
«Поговорили, называется… — с горечью думал Остроухой, подвигаясь к кассе. — Культурно пообщались. Хотя, если разобраться, покупатель сам виноват. Растерялся он, видите ли! Собраннее надо быть. Интеллигентнее. Вот у меня — пожалуйста, все приготовлено, разложено ценниками вперед. И сумма круглая: два пятьдесят…»
— Два девяносто! — объявила кассирша и стукнула по аппарату.
— Как? — вздрогнул Остроухов. — Розно два с полтиной, и считал. Вы ошиблись, наверное…
— Я ошиблась! Здрасьте! — крикнула кассирша. — Еще один выступать начал. Еще один гусь!
— Позвольте, почему это гусь? Какой, собственно, гусь?
— Лапчатый, вот какой!
— Ах, так? — сказал Остроухов, багровея. — Сами вы, по-моему, хороший гусь!
— Я?! — взвизгнула кассирша. — Я гусь? Ладно! Тимофей! Тим… Тимофе-е-ей!
— И Тимофей ваш тоже гусь! Оба вы, как погляжу, гуси лапчатые!
— Тимофей! Сюда-а-а!
— Обсчитывают, как хотят… Хамят, понимаешь!..
— Милицию вызывай!
— Именно милицию, именно! Давно пора порядок навести! Очередь, бурля, напирала на кассу.
— Жми! — радовалась веселая старушка. — Круши! Шибче давай!
Сквозь очередь рвался на выручку могучий Тимофей. Кассирша цепко держала Остроухова за рукав и что-то выкрикивала. Остроухов, яростный и вдохновенный, отругивался страстно и самозабвенно.
Культурное общение продолжалось.
«Вах!» и «охохонюшки»
Завод электрочайников и кроватная фабрика дружили давно и крепко.
На высоких совещаниях оба директора, Петрушин и Гурьянц, всегда сидели рядом. У них было много общего. И завод и фабрика с железной регулярностью срывали план. Поэтому на высоких совещаниях директоров часто и подолгу ругали. Гурьянц, человек вспыльчивый, в ответ на критику пыхтел и отдувался. Меланхоличный Петрушин бледнел и вздыхал.
— Почему нэт плана? — кричал в перерывах горячий Гурьянц. И сам себе отвечал: — Пружин нэту, черт бы их драл! А кровать без пружин — это… это как…