Том 4. Стихотворения, не вошедшие в Собрание сочинений
вернуться

Есенин Сергей Александрович
Шрифт:

‹1915›

"Занеслися залетною пташкой…"

Занеслися залетною пташкой*Панихидные вести к нам.Родина, черная монашка,Читает псалмы по сынам.Красные нити часослова*Кровью окропили слова.Я знаю — ты умереть готова,Но смерть твоя будет жива.В церквушке* за тихой обеднейВыну за тебя просфору,Помолюся за вздох последнийИ слезу со щеки утру.А ты из светлого рая,В ризах белее дня,Покрестися, как умирая,За то, что не любила меня.

‹1915›

Колдунья*

Косы растрепаны, страшная, белая,Бегает, бегает, резвая, смелая.Темная ночь молчаливо пугается,Шалями тучек луна закрывается.Ветер-певун с завываньем кликушМчится в лесную дремучую глушь.Роща грозится еловыми пиками,Прячутся совы с пугливыми криками.Машет колдунья руками костлявыми.Звезды моргают из туч над дубравами.Серьгами змеи под космы привешены,Кружится с вьюгою страшно и бешено.Пляшет колдунья под звон сосняка.С черною дрожью плывут облака.

‹1915›

Поминки*

Заслонили ветлы сиротливоКосниками мертвые жилища.Словно снег, белеется коливо* —На помин небесным птахам пища.Тащат галки рис с могилок постный,Вяжут нищие над сумками бечевки.Причитают матери и крёстны,Голосят невесты и золовки.По камням, над толстым слоем пыли,Вьется хмель, запутанный и клейкий.Длинный поп в худой епитрахили*Подбирает черные копейки.Под черед за скромным подаяньемИщут странницы отпетую могилу.И поет дьячок за поминаньем:«Раб усопших, Господи, помилуй».

‹1915›

Дед*

Сухлым войлоком по стёжкамРазрыхлел в траве помет,У гумен к репейным брошкамЛипнет муший хоровод.Старый дед, согнувши спину,Чистит вытоптанный токИ подонную мякинуЗагребает в уголок.Щурясь к облачному глазу,Подсекает он лопух.Роет скрябкою по пазуОт дождей обходный круг.Черепки в огне червонца.Дед — как в жамковой слюде*,И играет зайчик солнцаВ рыжеватой бороде.

‹1915›

"Наша вера не погасла…"

Наша вера не погасла*,Святы песни и псалмы.Льется солнечное маслоНа зеленые холмы.Верю, родина, и знаю,Что легка твоя стопа,Не одна ведет нас к раюБогомольная тропа.Все пути твои — в удаче,Но в одном лишь счастья нет:Он закован в белом плачеРазгадавших новый свет.Там настроены палатыИз церковных кирпичей;Те палаты — казематыДа железный звон цепей.Не ищи меня ты в Боге,Не зови любить и жить…Я пойду по той дорогеБуйну голову сложить.

‹1915›

Русалка под Новый год*

Ты не любишь меня, милый голубь,Не со мной ты воркуешь, с другою.Ах, пойду я к реке под горою,Кинусь с берега в черную прорубь.Не отыщет никто мои кости,Я русалкой вернуся весною.Приведешь ты коня к водопою,И коня напою я из горсти.Запою я тебе втихомолку,Как живу я царевной, тоскую,Заману я тебя, заколдую,Уведу коня в струи за холку!Ой, как терем стоит под водою —Там играют русалочки в жмурки,—Изо льда он, а окна-конуркиВ сизых рамах горят под слюдою.На постель я травы натаскаю,Положу я тебя с собой рядом.Буду тешить тебя своим взглядом,Зацелую тебя, заласкаю!

‹1915›

"Не в моего ты Бога верила…"

Не в моего ты Бога верила*,Россия, родина моя!Ты как колдунья дали мерила,И был как пасынок твой я.Боец забыл отвагу смелую,Пророк одрях и стал слепой.О, дай мне руку охладелую —Идти единою тропой.Пойдем, пойдем, царевна сонная,К веселой вере и одной,Где светит радость испоконнаяНеопалимой купиной.Не клонь главы на грудь могутнуюИ не пугайся вещим сном.О, будь мне матерью напутноюВ моем паденье роковом.

‹1916›

"Закружилась пряжа снежистого льна…"

Закружилась пряжа снежистого льна*,Панихидный вихорь плачет у окна.Замело дорогу вьюжным рукавом,С этой панихидой век свой весь живем.Пойте и рыдайте, ветры, на тропу,Нечем нам на помин заплатить попу.Слушай мое сердце, бедный человек,Нам за гробом грусти не слыхать вовек.Как помрем — без пенья, под ветряный звонПонесут нас в церковь на мирской канон.Некому поплакать, некому кадить,Есть ли им охота даром приходить.Только ветер резвый, озорник такой,Запоет разлуку вместо упокой.