Том 4. Стихотворения, не вошедшие в Собрание сочинений
вернуться

Есенин Сергей Александрович
Шрифт:

‹1916›

Мечта*

(Из книги «Стихи о любви»)
1
В темной роще на зеленых еляхЗолотятся листья вялых ив.Выхожу я на высокий берег,Где покойно плещется залив.Две луны, рога свои качая,Замутили желтым дымом зыбь.Гладь озер с травой не различая,Тихо плачет на болоте выпь.В этом голосе обкошенного лугаСлышу я знакомый сердцу зов.Ты зовешь меня, моя подруга,Погрустить у сонных берегов.Много лет я не был здесь и многоВстреч веселых видел и разлук,Но всегда хранил в себе я строгоНежный сгиб твоих туманных рук.
2
Тихий отрок, чувствующий кротко,Голубей целующий в уста, —Тонкий стан с медлительной походкойЯ любил в тебе, моя мечта.Я бродил по городам и селам,Я искал тебя, где ты живешь,И со смехом, резвым и веселым,Часто ты меня манила в рожь.За оградой монастырской кроясь,Я вошел однажды в белый храм:Синею водою солнце моясь,Свой орарь* мне кинуло к ногам.Я стоял, как инок, в блеске алом,Вдруг сдавила горло тишина…Ты вошла под черным покрываломИ, поникнув, стала у окна.
3
С паперти под колокол гудящийТы сходила в благовоньи свеч.И не мог я, ласково дрожащий,Не коснуться рук твоих и плеч.Я хотел сказать тебе так много,Что томило душу с ранних пор,Но дымилась тихая дорогаВ незакатном полыме озер.Ты взглянула тихо на долины,Где в траве ползла кудряво мгла…И упали редкие сединыС твоего увядшего чела…Чуть бледнели складки от одежды,И, казалось в русле темных вод, —Уходя, жевал мои надеждыТвой беззубый, шамкающий рот.
4
Но недолго душу холод мучил.Как крыло, прильнув к ее ногам,Новый короб чувства я навьючилИ пошел по новым берегам.Безо шва стянулась в сердце рана,Страсть погасла, и любовь прошла.Но опять пришла ты из туманаИ была красива и светла.Ты шепнула, заслонясь рукою:«Посмотри же, как я молода.Это жизнь тебя пугала мною,Я же вся как воздух и вода».В голосах обкошенного лугаСлышу я знакомый сердцу зов.Ты зовешь меня, моя подруга,Погрустить у сонных берегов.

‹1916›

"Синее небо, цветная дуга…"

Синее небо, цветная дуга*,Тихо степные бегут берега,Тянется дым, у малиновых селСвадьба ворон облегла частокол.Снова я вижу знакомый обрывС красною глиной и сучьями ив,Грезит над озером рыжий овес,Пахнет ромашкой и медом от ос.Край мой! Любимая Русь и Мордва!Притчею мглы ты, как прежде, жива.Нежно под трепетом ангельских крылЗвонят кресты безымянных могил.Многих ты, родина, ликом своимЖгла и томила по шахтам сырым.Много мечтает их, сильных и злых,Выкусить ягоды персей твоих.Только я верю: не выжить тому,Кто разлюбил твой острог и тюрьму…Вечная правда и гомон лесовРадуют душу под звон кандалов.

‹1916›

"Пушистый звон и руга…"

Пушистый звон и руга*,И камень под крестом.Стегает злая вьюгаРасщелканным кнутом.Шаманит лес-кудесникПро черную судьбу.Лежишь ты, мой ровесник,В нетесаном гробу.Пусть снова финский ножикКровавит свой клинок,Тебя не потревожитНи пеший, ни ездок.И только с перелесицСквозь облачный тулупСлезу обронит месяцНа мой завьялый* труп.

‹1916–1917›

"Снег, словно мед ноздреватый…"

Снег, словно мед ноздреватый*,Лег под прямой частокол.Лижет теленок горбатыйВечера красный подол.Тихо. От хлебного духаСнится кому-то апрель.Кашляет бабка-старуха,Грудью склонясь на кудель.Рыжеволосый внучонокЩупает в книжке листы.Стан его гибок и тонок,Руки белей бересты.Выпала бабке удача,Только одно невдомек:Плохо решает задачиВыпитый ветром умок.С глазу ль, с немилого ль взораЧасто она под удойПоит его с наговоромПреполовенской водой*.И за глухие поклоныС лика упавших сединПишет им числа с иконыБожий слуга — Дамаскин*.

‹1917›

"К теплому свету, на отчий порог…"

К теплому свету, на отчий порог*,Тянет меня твой задумчивый вздох.Ждут на крылечке там бабка и дедРезвого внука подсолнечных лет.Строен и бел, как березка, их внук,С медом волосьев и бархатом рук.Только, о друг, по глазам голубым —Жизнь его в мире пригрезилась им.Шлет им лучистую радость во мглуСветлая дева в иконном углу.С тихой улыбкой на тонких губахДержит их внука она на руках.