– Папа, скажи, а что это такое – ирландский терроризм?

Тот отпрянул.

– Где ты слышал эти слова?

Голос Патрика прозвучал напряженно, и это немного смутило мальчика.

– По телевизору. А что?

– Когда – сегодня вечером? – спросил Патрик, понимая, что кадры с изображением его и Стива могли за вечер несколько раз показываться в криминальной хронике.

Тот отрицательно покачал головой.

– Нет, днем, в теледебатах…

– И что же там говорили об ирландском терроризме? – спросил О'Хара.

Уолтер ответил немного сконфуженно:

– Что это очень плохо… Папа, ты ведь и сам прекрасно знаешь, что англичане говорят по этому поводу… – сын внимательно посмотрел на отца и вновь спросил: – я вот слушал, слушал, и никак не мог понять: что же это такое?

– Ирландский терроризм, сынок, – медленно произнес Патрик, – это такая вещь, когда ирландцы борются за свободу своей родины… За Ирландию для ирландцев, а не для англичан… Понимаешь?

– Значит, это хорошо?

– Что – хорошо?

– Ну, терроризм… – пояснил Уолтер, пытливо глядя на отца.

Ничего не ответив, Патрик поцеловал сына на ночь и произнес:

– Спокойной ночи…

После чего отправился спать.

Несколько дней Патрик не выходил из дому – даже в ближайший магазин.

За покупками в супермаркет он отправлял детей, а сам по три раза в день подходил к зеркалу, чтобы посмотреть, как отрастает у него борода.

Иногда ему звонил Стив, чтобы справиться, как идут дела.

По негласному уговору они больше ни словом не обмолвились о тех событиях, и только по недомолвкам, недоговоренностям младшего брата Патрик понял, что тот до сих смертельно напуган произошедшим.

Патрик уже начал было понемногу успокаиваться, когда к нему неожиданно приехала Антония.

И теперь, когда у него появились немалые деньги, Антония, будто бы ничего не замечая, продолжала настаивать на том, чтобы Уолтер и Молли были отданы ей – она по-прежнему говорила, что положение Патрика нестабильно, что он вряд ли сможет по-человечески обеспечивать семью всем необходимым.

Вот и сегодня, едва появившись в доме О'Хары, она с порога спросила:

– Ну, нашел ты работу?

Патрик, пощипывая себя за бородку, которая отросла у него за эту неделю, усмехнулся.

– Я ведь тебе уже столько раз объяснял…

Усевшись в кресло, сестра покойной жены недовольно поморщилась.

– Я ведь говорю о работе, а не о каких-то там мелких приработках…

– А откуда тебе знать, какие это приработки? – спросил в свою очередь О'Хара.

– Ты ведь сам утверждал, что твоя работа – временная, не так ли?

Он кивнул.

– Так.

– Вот видишь…

– Антония, – миролюбиво произнес О'Хара, – я одного не могу понять: дети накормлены, напоены, одеты, обуты. Я не отказываю им ни в чем…

Антония молчала.

– А что у меня за работа – временная или постоянная – какая разница?

– Нет, разница все-таки есть, – возразила та, – или ты уверен, что и завтра будешь иметь возможность обеспечить их куском хлеба…

Патрик мягко перебил ее:

– Но они имеют не только хлеб, но и масло…

– Или, – продолжала старая дева, будто бы не расслышав слов собеседника, – над твоей головой постоянно будет висеть дамоклов меч вопроса: а что, если завтра это кончится?

– Ты ведь знаешь: ничто не вечно под луной, – возразил Патрик, – и что сегодня никто не может быть уверенным в завтрашнем дне. Даже ты.

– Ну, обо мне не надо говорить, – вспыхнула Антония, – я ведь приехала к тебе не для этого.

– А для чего?

– Проведать детей.

Патрик улыбнулся – за все время визитов в его дом Антония изъявляла желание повидаться с племянником и племянницей всего несколько раз, и то после того, как они попадались ей на глаза где-нибудь в прихожей или во дворе.

До крайности скупая по натуре, сестра покойной жены ни разу не привезла им гостинцев – несмотря на то, что Патрик периодически делал ей на этот счет более чем призрачные намеки.

Конечно – дети были нужны ей для совершенно иных целей.