— Да нет, если разобраться, нет. — Малкольм уже полностью овладел собой, его будущее лежало на весах, слова адмирала «если пожелаете, вы можете оказать» врезались в его сознание. — Позвольте, я объясню.

Он начал. Через несколько минут к ним подошел стюард и тут же удалился, не желая мешать их разговору, немного спустя он приблизился снова со словами: «Кок шлет вам своё почтение, сэр, обед подан в вашу каюту», но Марлоу опять отослал его взмахом руки, внимательно слушая и не прерывая.

— ...Вот таковы причины, — закончил Малкольм, — ответы на все «почему», касающиеся адмирала, меня, вас, моей матери. А теперь, пожалуйста, вы окажете мне эту необычную услугу?

— Не могу. — Марлоу покачал головой. — Простите, старина, я никогда никого не женил и сомневаюсь, что устав допускает это.

— Адмирал дал вам разрешение сделать так, как я прошу.

— Чёрт подери, он так осторожно выразил это, старина: «оказать её , если я пожелаю». Бог мой, старина, это значит сунуть голову прямо в петлю на старушке нок-рее, — сказал Марлоу. Слова обгоняли его мысли, он уже предвидел всевозможные беды, которые обрушатся в будущем на его голову. — Вы не знаете Кеттерера, как его знаю я, боже, нет, любого старшего офицера, если уж на то пошло! Если я сейчас сделаю неправильный выбор, он меня подвесит за... и моя карьера полетит к чертям собачьим... — Он остановился, чтобы перевести дух, покачал головой и продолжал смущенно: — Я никак не могу этого сделать, никак не...

— Но почему же? Вы не одобряете нас?

— Конечно одобряю, господи, конечно, но ваша мать не одобряет, то есть я хочу сказать, она говорит вашему браку «нет», и у сэра Уильяма в этом пироге свой палец торчит, Церковь вас не венчает, другие капитаны тоже, и, чёрт меня подери, по закону вы оба несовершеннолетние, поэтому, если бы я обвенчал вас, это все равно было бы недействительно, а она... чёрт, вы младший член семьи, и она тоже... я просто не могу так рисковать... — Внезапная мысль, и он посмотрел в сторону берега. — Не раньше, чем я просигналю Кеттереру. Я попрошу разрешения.

— Если вы сделаете это, вы навсегда потеряете перед ним лицо. Если бы он хотел, чтобы вы так поступили, он бы так и сказал.

Марлоу впился в него испепеляющим взглядом. Он перечитал послание адмирала и простонал. Струан был прав. Его будущее тоже лежало на чаше весов. Господь Милосердный, и зачем только я пригласил их сюда! Первым, что он запомнил в своей жизни из напутствий отца, было: «На флоте ты управляешь кораблем по правилам, по уставу, до последней буквы, чёрт подери, если только ты не чертов Нельсон, а за всю историю он был один такой!»

— Извините, старина, нет.

— Вы наша последняя надежда. Теперь наша единственная надежда.

— Извините, нет.

Струан вздохнул и расправил плечи, решив пойти с козырного туза.

— Эйнджел! — крикнул он. Она услышала его со второго раза, вернулась вместе с Ллойдом и встала рядом с ним. — Эйнджел, как бы ты посмотрела на то, чтобы пожениться сегодня, прямо сейчас? — спросил он, глядя на неё с огромной любовью. — Джон Марлоу может провести церемонию, если захочет. Что скажешь?

Восторженное изумление охватило её , и она не слышала, как Марлоу начал говорить, что, к своему глубокому сожалению, он не может, но ему закрыла рот та страстность, с которой она обняла и поцеловала его, потом Струана, потом опять его.

— О да, о да... Джон, как чудесно, вы ведь согласитесь, не правда ли, о, спасибо вам, спасибо, как это замечательно, пожалуйста, пожалуйста, ну пожалуйста, — умоляла она, приникая к нему с доверчивостью, перед которой невозможно было устоять. И он услышал свой голос:

— Да, конечно, почему же нет, буду рад, — произнеся роковой приговор себе так сдержанно, как только мог, хотя изнутри был разгорячен больше, чем когда-либо, и по-прежнему намеревался ответить отказом.

Рулевой скрепил договор радостным воплем:

— Трижды ура капитану Марлоу, у нас на борту свадьба!

Обед превратился в шумный и веселый предсвадебный пир: всего два-три бокала вина, только чтобы попробовать и убедиться в его редких качествах, и не слишком много еды, остальное отложили на потом — все трое были взволнованы, возбуждены, всем не терпелось начать. Приняв решение, Марлоу тут же направил корабль в открытое море на всех парусах и стал их самым энергичным сторонником; ему хотелось, чтобы церемония запомнилась и была безупречной во всем.

Однако прежде чем произнести добрачный тост в конце обеда, он сказал с серьезным видом:

— Одному Богу известно, будет ли это действительно законно, но в уставе флота я не могу найти ничего, что говорило бы об обратном или о том, что этого нельзя делать; нет никаких оговорок относительно возраста вступающих в брак, указывается лишь, что оба они должны официально, при свидетелях, заявить о добровольности своего решения и подписать аффидевит, который заносится мною в судовой журнал. Как только мы попадем на берег, разразится гром проклятий или поздравлений, и вам, возможно, придется... возможно, будет разумно пройти ещё и через церковный обряд — обе Церкви и так поднимут сумасшедший крик, узнав о наших с вами усилиях.