Шрифт:
Может быть, он действительно так сильно хотел видеть Скарлетт?..
Окно в ее спальне не горело – также, как и в кабинете самого Ретта.
Это было довольно странно – в такое время она еще никогда не ложилась спать.
Он нащупал в кармане своего плаща связку ключей и привычным движением открыл дверь… В нос сразу же ударил запах пороховой гари, давно уже позабытый Батлером – еще со времен той войны.
Не раздеваясь, он направился в сторону спальни Скарлетт…
Он спешил…
Скарлетт лежала в полнейшей темноте, если не считать желтого электрического света, падавшего на подоконник и на пол из соседнего дома.
Ее знобило.
И вновь на нее нахлынули эти ужасные, невыносимые видения…
Ее родная Джорджия…
Безбрежные, недавно вспаханные поля.
Да, она узнает эти места, она прекрасно все помнит – это сразу же за речкой, неподалеку от наделов несговорчивых Макинтошей, которые никак не хотят продавать свой мизерный участок ее отцу…
На горизонте полыхает закат – такой же алый, как свежая кровь…
Свежая кровь?..
Но почему эти воспоминания преследуют ее так неотступно?..
Да, она знает, что имеет в виду – кровь этого мерзкого животного, на которое променял ее Ретт…
Но ведь тогда, в Таре, не было ни этого горностая, ни даже Ретта…
Тогда еще не было…
Огненно-красное солнце опускается за высокий холмистый берег реки Флинт, багряный закат окрашивает свежие борозды красной глины еще более густым багрянцем…
Она в полном одиночестве бредет по дороге, но почему-то не в Тару, а в обратном направлении… Почему она идет туда?..
Непонятно.
Рядом с дорогой растет большое дерево – в его тени свежо и прохладно…
Ей так хочется остановиться тут, присесть, но она знает, что надо дойти еще до захода солнца?..
Куда дойти?..
Для чего, с какой целью?..
Она и сама не знает ответа на эти вопросы… Она – одинокий путник, она в полном одиночестве идет в западном направлении, на заходящее солнце…
Одинокий…
О, какое страшное слово…
Но вдруг… Внезапно кто-то окликает ее – она резко оборачивается. Перед ней стоит Ретт, да, ее Ретт, не тот, с которым она теперь живет в этом пустом и холодном доме, а тот, которого она любила когда-то всем сердцем…
Впрочем, почему любила?.. Она ведь и теперь любит его – чтобы он ни сказал ей, она знает, что он обманывает ее или обманывается сам. Да, он прав: чувства, а особенно такие – действительно очень тонкая субстанция, они необъяснимы… Понятно только одно: она будет любить его до самого скончания дней…
«Скарлетт!..»
Это Ретт зовет ее…
О, мой любимый…
Скарлетт открыла глаза и увидела своего мужа… Нет, на этот раз это была не мечта, не видение – перед ней действительно стоял Ретт Батлер…
– Скарлетт, я, наверное, разбудил тебя?.. – спросил он.
Она попыталась поднять голову с подушки, но силы оставили ее. Ретт?..
О, Боже, неужели это действительно он?.. И он сам зашел в комнату, он хочет ей что-то сказать… Неужели это не сон?!
Ретт, не снимая плаща, подсел на кровать и, отвернувшись, произнес – голос его прозвучал как-то глухо:
– Скарлетт, я хочу поговорить с тобой… Я должен поговорить с тобой очень серьезно…
Она облизала пересохшие от волнения губы.
– Да… Ретт, не сердись на меня – я сделала это… Я сделала…
Он участливо наклонился к ней корпусом.
– Что, дорогая?.. За что я должен сердиться на тебя?..
Она закрыла глаза и произнесла:
– Я убила его…
Батлер мягко улыбнулся…
Какой-то там горностай?.. Она убила его?.. Правильно сделала!.. Какое, впрочем, все это теперь могло иметь значение?!…
Он продолжал:
– Ладно, ладно… Ты поступила так, как и следовало… – Он хотел добавить, что и сам заслуживает смерти, но вспомнив свой спектакль с пистолетом в кабинете, проникся к себе таким отвращением, что сразу же замолчал…
После небольшой паузы Скарлетт спросила:
– Ты не сердишься на меня?..
– Нет, нет, что ты!.. Это ты должна на меня сердиться!.. – Он тяжело вздохнул, после чего произнес: – Я хотел поговорить с тобой совершенно по иному поводу… Ты выслушаешь меня?..
Она едва заметно кивнула.
– Да, конечно же… Я выслушаю все, что ты только мне скажешь, мой любимый…
Ретт вновь вздохнул и, посмотрев на страдальческое лицо своей жены, сказал:
– Я сегодня почему-то подумал… Скарлетт, я ведь так виноват перед тобой… Ты даже представить себе не можешь!. О, я готов казнить себя ежечасно, ежесекундно, я не знаю, что это на меня такое нашло в последние месяцы… Я был груб с тобой, я вел себя, как настоящий мерзавец!.. О, Скарлетт, я теперь противен сам себе!..