Гвендолен с видом побитой собаки поднялась с пола, и волшебник продолжил:

— Эту порку ты заслужила. К тому же, как ты, вероятно, уже поняла, Майкл отобрал у тебя твои чары. Ты больше не ведьма. В будущем ты не сможешь сотворить ни единого заклинания, если только не докажешь нам, что у тебя хорошие намерения. Это ясно? А теперь иди спать и, ради всего святого, постарайся обдумать свое поведение.

Он кивнул мистеру Сондерсу, и оба вышли, причем учитель подпрыгивал, надевая на ходу свой башмак. Подпрыгивая, он ненароком размазывал по полу остатки дохлых тварей.

Гвендолен закрыла лицо руками и яростно затопала по ковру.

— Свиньи! Скоты! Как они смеют? Да я им теперь такое устрою — мало не покажется!

— Но без волшебства ты ничего не сможешь сделать, — возразил Мур. — Мистер Сондерс что-то намотал на руку — наверное, твои чары.

— Уходи! — закричала на него сестра. — Оставь меня в покое. Ты ничуть не лучше всех остальных!

Мур пошел к себе, а Гвендолен все кричала, топая ногами и всхлипывая:

— Я отомщу! Вы еще увидите!

Неудивительно, что этой ночью Муру снились кошмары — ужасные сны, полные гигантских уховерток и осклизлых, пористых лягушек. Мальчик ворочался как в бреду, покрывался испариной и стонал. Среди ночи он проснулся, мокрый, ослабевший и даже похудевший, как это обычно бывает после тяжелой болезни или дурного сна. Чувствуя себя абсолютно разбитым, Мур некоторое время полежал с открытыми глазами, а потом ему стало лучше, и он снова заснул.

Когда Мур проснулся опять, было уже светло. Он прислушался к снежной тишине замка и внезапно понял, что Гвендолен опять что-то натворила. Он не знал, откуда такая уверенность, — возможно, он просто вообразил это. Ведь если мистер Сондерс действительно отобрал у его сестры волшебный дар, то она больше ничего не могла натворить. Однако Мур был уверен: она опять что-то устроила.

Он вскочил и выглянул на улицу поочередно из всех окон. Ничего особенного. Кроны кедров нависали над лужайкой. На склонах холма цвели сады. День принимал ванну из солнца и тумана, и ни единого следа еще не отпечаталось на серебристо-зеленой траве. И все же Мур был уверен: что-то произошло. Он быстро оделся и помчался вниз по лестнице, чтобы скорее узнать у Гвендолен, что она опять учинила.

Открыв дверь ее комнаты, он почувствовал сладкий, тяжелый запах волшебства с явственной примесью гари. Впрочем, запах, скорее всего, не выветрился с прошлого вечера. В комнате было прибрано. Останки тварей и обгоревший котел исчезли. Только коробка Гвендолен оказалась не на месте: раньше она лежала в расписном шкафу, а теперь стояла возле кровати, наполовину открытая.

Его сестра спала, свернувшись калачиком и с головой накрывшись голубым бархатным покрывалом. Чтобы не разбудить ее, Мур с величайшей осторожностью закрыл за собой дверь. Но она все равно услышала, тут же села на кровати и уставилась на него.

Мур понял: если что и случилось, то с самой Гвендолен. Во-первых, ночную рубашку она надела задом наперед и ленточки, которые обычно завязывались сзади, сейчас болтались спереди. Во-вторых, Гвендолен как-то странно смотрела на него. Она казалась изумленной и даже испуганной.

— Ты кто? — спросила она.

— Я Мур, а кто же еще?

— Мур? Какое-то кошачье имя! Но кто ты? «Возможно, — подумал Мур, — утрачивая волшебный дар, ведьмы теряют и память. Надо быть с ней терпеливым».

— Я твой брат Эрик, — спокойно произнес он и подошел поближе. — Но обычно ты зовешь меня Муром.

— Мой брат?! — переспросила девочка в величайшем изумлении. — Что ж, это совсем неплохо: я всегда мечтала о брате. К тому же теперь я точно знаю, что не сплю. В ванной было очень холодно, да и когда я щиплю себя, мне больно. Тогда, может, расскажешь мне, где я? Это что-то вроде приюта?

Мур пристально взглянул на нее. Он заподозрил, что с памятью у девочки все в порядке, а вот с манерой говорить и внешностью… Она стала тоньше, чем раньше. Лицо вроде бы осталось таким же хорошеньким, с красивыми голубыми глазами, и все-таки стало другим. Золотистые волосы, раскинутые по плечам, оказались на целый дюйм длиннее, чем прошлым вечером.

— Ты не Гвендолен! — выдохнул Мур.

— Надеюсь, что нет! — ответила девочка. — Какое жуткое имя! Я Дженет Чант.

Мур был не менее озадачен, чем чужая девочка в постели Гвендолен. «Чант? — лихорадочно соображал он. — Чант? Может, у Гвендолен есть сестра-близнец, о которой она мне не говорила?»

— Но моя фамилия тоже Чант, — проговорил мальчик.

— Неужели? — удивилась Дженет. Оставаясь в кровати, она встала на колени и запустила руки в волосы. Мур никогда не видел такого жеста у Гвендолен.

— Ты и вправду Чант? Это ведь довольно редкая фамилия. И ты принял меня за свою сестру?