Что бог, царь, герой, электроника явно неспособны к такому определению, мы уже показали: для их деятельности нужен мир стабильный, хаос замкнутый, а мы живем в нестабильности, и хаос у нас воспроизводится через постоянные инъекции новых «полных причин» в архив науки. Применительно к человеку из всего этого следует, правда, пока только один вывод: психологическая установка на стабильность, которую человек использует в основных областях своей деятельности - в репродукции, творчестве, анализе истории, - совершенно несостоятельна в деятельности по определению будущего, и соответственно вопрос о том, может человек или не может нести ответственность за будущее, есть не столько вопрос об объеме его знаний, сил, внутренней доброты, - всему этому грош цена, когда обнаруживается принципиальная невыполнимость условий божественного определения, - сколько вопрос о какой-то новой психологической установке, причем установке активной, которую мы назвали бы установкой на ускорение хода истории и суда истории.

Попробуем сначала разобраться в том, как работают схемы ценообразования в наиболее ясных и хорошо исследованных случаях, в чистой и прикладной науке. В чистой науке ценообразование («теоретическое ценообразование») связано с публикацией, с актом передачи индивидуального произведения в архив науки или, что то же, с актом «отчуждения» личной собственности ученого в обшесоциальное достояние. Только после публикации и средствами публикации научный вклад может приобрести какую-то ценность или раскрыть свою ценность. Противопоставление «приобрести-раскрыть» принципиально, связано с пониманием природы теоретической ценности. Если мы эту ценность понимаем как нечто прирожденное, врожденное, возникающее уже в момент создания гипотез и проверки их на объективную истинность, то нам следует употреблять термин «раскрывает», если же ценность понимается как нечто социальное, наживное, возникающее в процессах использования, то право на употребление может иметь лишь термин «приобретает». Мы придерживаемся последнего понимания, из которого, в частности, вытекает, что и до появления на уровне публикации, и в самый момент появления, и некоторое время после публикации (среднее значение лага-задержки) научный вклад теоретической ценности не имеет и, следовательно, не существует ни процедур «мгновенного» определения его ценности, ни людей, способных сколько-нибудь основательно судить о ценности вклада.

Выставленный на всеобщее обозрение как общественное и доступное каждому достояние, научный вклад становится после опубликования объектом оценки какддя чистой, так и для прикладной науки. В чистой процесс оценки принимает форму ссылок на данный вклад или отдельные его структурные элементы в других вкладах, которые отчуждаются в социальное достояние. Иными словами, в чистой науке научный вклад играет две роли, разделенных моментом публикации. На участке рукопись-публикация научный вклад, оформленный в статью или монографию с соответствующим научным аппаратом, несет оценивающую функцию, и в момент публикации реализует ее, добавляя по единице ценности в те уже опубликованные вклады, на которые автор статьи или монографии ссылается. Средний ценообразующий потенциал статей в чистой науке - 10-15 ссылок на опубликованное. Когда же вклад опубликован, он переходит на положение наличного, ожидающего оценок знания и может быть оценен только через независимо от него фиксируемые связи и отношения в новых публикациях. Число ссылок на данную публикацию в других и есть, хотя и грубая, но наиболее надежная мера теоретической ценности данного вклада.

Значение теоретической ценности любого элемента архива или массива публикаций очевидным образом зависит от времени пребывания вклада в архиве науки, растет со временем, и от темпа публикации, выраженного числом публикаций за единицу времени. Чем выше темп публикации, тем больше новых вкладов появляется за единицу времени в архиве науки и тем выше становится вероятность любой наличной публикации «быть процитированной», приобрести единицу ценности. Статистический анализ сетей цитирования показывает также, что зависимость ценообразования от времени пребывания в архиве или от «возраста публикации» подчинена закону экспоненциального затухания: достигая максимума в возрасте 23 лет, цитирование затем снижается вдвое каждые 10-15 лет. Этот «период полураспада» способности к цитированию колеблется в различных дисциплинах: наименьшие значения зафиксированы в «горячих» дисциплинах вроде физики твердого тела или элементарных частиц, где связаны большие объемы научной деятельности, а наибольшие значения характерны для «холодных» дисциплин вроде географии.

Тот же механизм ценообразования прослеживается и в прикладных науках («прикладное ценообразование»), хотя здесь есть и свои особенности. Прикладная ценность любого, представленного в архиве науки вклада может быть определена по числу вхождений в произведения прикладных наук как мера участия вклада в создание выбора технологических и организационных решений, из которого репродукция могла бы выбирать те или иные единицы для собственного совершенствования. Этот уровень технологического и организационного выбора можно бы назвать архивом прикладной науки, в технологической его части он довольно полно представлен массивом патентов. Ясно, что смысл отношений здесь тот же: участие опубликованного вклада в патенте дает вкладу единицу прикладной ценности, и сам процесс прикладного ценообразования, поскольку он не может начаться до появления научного вклада на уровне публикации, будет также произведен от вклада и от темпа «опатентования» результатов прикладных наук, то есть от числа патентов, пополняющих за единицу времени наличный массив патентов. Ясно также, что общие условия деятельности в прикладных науках, степени ее свободы, возможность появления нетривиальных технологических и организационных решений производны от числа представленных в науке вкладов, хотя они очевидны к возрасту того или иного вклада: в любой новой технологии, машине, организационной схеме равно хорошо и надежно работают в единой упряжке и заслуженные старики вроде колеса, магнетизма, рычага, и безусые юнцы вроде фотоэлемента, катодной трубки, полупроводника, хотя, конечно, прикладная ценность старых элементов в своем абсолютном исчислении по числу вхождений значительно выше, чем ценность молодых.

Таким образом, если чистая наука заинтересована в наращивании архива как в средстве и механизме ценообразования, причем с точки зрения чистой науки архив предстает историческим телом, в котором активность слоев знания зависит от их возраста, то прикладная наука заинтересована в наращивании архива как в условии ценообразования, и прикладной науке архив дан «россыпью», аморфным и внеисторическим набором различений, каждое из которых имеет самостоятельное значение. Отсюда и то различие отношений к архиву в среде ученых и инженеров, которое отмечается многими, в частности Д. Прайсом: «Ученые - это те люди, мотивация которых тяготеет к публикации, а не к чтению. Интересно, что в технологии и прикладных науках ситуация прямо противоположна... Инженеры и технологи не испытывают желания публиковать для общей пользы, здесь нет традиции давать конкуренту полезную информацию, но они очень любят читать в надежде, что кто-нибудь другой проговорится и даст им намек на то, из чего они могли бы извлечь нечто полезное и имеющее практическую ценность» (20, р. 10).

Наконец, между «опатентованными» элементами прикладного архива и социальной репродукцией устанавливаются дополнительные связи практического ценообразования как результат участия тех или иных элементов архива в соревновании за место, штатную должность в репродукции. Эта третья составляющая ценность научного вклада - практическая ценность, экономический и прочие эффекты (рост средней продолжительности жизни, например) от внедрения результатов науки, как раз и образует 'основу расчетов между наукой и государством. Науке платят в форме ассигнований, материально-технического обеспечения, подготовки кадров именно за эффекты, возникающие в процессе соревнования между наличными элементами репродукции и взятыми из прикладного архива, «внедренными» инновациями. Но если мы попытаемся разобраться в механике того, как возникает практическая ценность, то мы должны будем признать, что, во-первых, практическая ценность вклада в корне отлична от теоретической и прикладной, она способна не только увеличиваться, но и уменьшаться, а во-вторых, практическая ценность носит явно относительный и быстротечный характер, требует для поддержания тех или иных значений постоянной творческой деятельности прикладных наук, если мы рассматриваем практическую ценность как свойство отдельного вклада, представленного в архиве науки, и науки как социального института, если практическая ценность рассматривается свойством архива науки как целостности.

В самом деле, экономический, например, эффект внедрения инновации возникает не как нечто положительное, добавляющее к тому, что есть, а как величина отрицательная, делающая излишним и ненужным часть того, что связано в наличной репродукции как норма затрат на производство того или иного продукта, то есть смысл эффекта и его величина суть разность между нормой затрат на производство продукта наличным способом и нормой затрат на производство того же или близкого по сфере потребления продукта новым способом. Ясно, что абсолютный возможный эффект от замены наличного способа новым зависит от объема производства данного продукта и от объема деятельности, связанной в этом производстве, так что экономический эффект от внедрения новой технологии в производство хлеба или тканей может оказаться куда более внушительным, чем эффект от внедрения метода меченых атомов или электронного микроскопа. В этой части практического ценообразования абсолютные величины эффекта от внедрения продукта науки явным образом не зависят от самой науки. С точки зрения самой науки, гораздо большее значение имеет не абсолютная, а относительная разность между традиционной и ново и нормами затрат, то есть разность, отнесенная к единице продукта.