–  Пока жив, есть надежда, говорит моя мать.

–  Если твоя мать похожа на тебя, - донесся ответ, - то она уж скажет.

Шутки шутками, а все они действительно были рады вылезти из кузова, да и собаки остались довольны, потому что у них оказалось больше места под чехлами. Маколи велел Пострелу сидеть в углу, где она и сидела, а сам спрыгнул на землю вместе с остальными. Они закатали штаны до колен, приготовившись помогать, а Скользкий Дик принялся чинить мотор. Поломка, по его словам, была небольшой, и он что-то бурчал про запальные свечи и распределитель. Они понимали, что он это делает для того, чтобы их подбодрить.

Наконец мотор завелся, и они стали тащить этот, как прозвал грузовик Маколи, ад на колесах из грязи. Грузовик рычал на первой передаче, тщетно меся грязь, дергаясь, истерически вращая колесами. Мужчины шутили и поддразнивали Скользкого Дика. Он осторожничает, утверждали они, потому что боится, что грузовик потеряет по дороге мотор. А то, что они потеряли брызговики, которые предохраняли от грязи, так бог с ними. От них все равно мало толку. Все равно, что сейчас от английской булавки.

–  Давай, - отчаянно завопил Скользкий Дик.
– Попробуем еще раз.

–  Есть. Запускай.

И они изо всех сил навалились на этот ад на колесах. С пронзительным ревом, собрав все свои силы, грузовик рванулся и вылез из грязи.

–  Молодец, Дик.

–  Толкайте, толкайте, ради бога, - промычал Скользкий Дик.
– Не то мотор снова заглохнет.

Грузовик медленно продвигался мили две, а люди, стоя по колено в грязи, толкали его сзади. Один из них поскользнулся и упал навзничь в липкое месиво. И хоть они шли медленно, все же ему пришлось их Догонять - он скользил, как пьяный на танцах, и падал еще несколько раз. Когда, наконец, он ухватился за борт грузовика, он рассмеялся. Это его бы нужно было прозвать Скользким Диком после всего случившегося, рассудил он.

–  Все, - заорал Скользкий Дик, высовываясь из окна.
– Влезайте. По-моему, можем ехать.

Они влезли в кузов - все в грязи, облепившей их с головы до ног, - и, пока их старый расшатанный драндулет, издавая устрашающие всю окрестность звуки, тащился по дороге в моросящей мгле, в кузове шла борьба между людьми и собаками за жизненное пространство.

Теперь собаки были настроены менее дружелюбно, чем в первую половину пути, потому что, пока люди толкали грузовик сзади, у них было больше места под чехлами. Теперь же люди, вернувшись, вели себя более шумно и занимали больше места, ибо на них налипла грязь и все они ужасно мешали друг другу, скользя, скатываясь, натыкаясь друг на друга и крутясь - в запутанном клубке собаки и люди. И едва только люди старались спрятаться от дождя и холода или защитить себя, они обязательно натыкались на собаку, а в особенности на ее зад, который почему-то вечно оказывался возле лица. Хвосты задевали их, шлепали, били по лицам.

–  Фу, - не выдержал один из пассажиров, - убирайся ты, проклятая шавка.

–  Черт побери, лучше уж нюхать в кухне газ от плиты, чем эта мука!

–  Надеюсь, в следующий раз у меня будет насморк. Или, по крайней мере, с нами не будет этих мохнатых собак.

–  Слава богу, они хоть привязаны накоротко. А то, если бы они могли вертеть головой так же свободно, как задом, нам бы не пришлось с ними состязаться.

–  Теперь, во всяком случае, вы не сможете сказать, что не целовали собачий зад, - рассудил Маколи.
– Да и я тоже.

И они, весело смеясь над собой, пришли к выводу, что проклятые псы испортили им всю поездку.

Их кидало и мотало весь остаток дороги до Мори. А когда показался Мори, они громко и задорно запели:

Едет грузовик,

В нем сидит Скользкий Дик.

Со сворой собачьей.

С судьбою бродячей.

Едет под дождем,

Все ему нипочем.

Было шесть утра, когда грузовик подъехал к гостинице. И как же выглядели его пассажиры! В пивной уже сидели повар и сторож, и, когда они оправились от первого испуга, Маколи, который знал, как следует действовать, взял инициативу на себя и принялся договариваться со сторожем, расспрашивая у него, где бы им почиститься. Маколи понимал, что у рабочих есть деньги. Они накануне закончили первую стрижку и, взяв аванс, влезли в грузовик Скользкого Дика и отправились в путь. В Буми они успели только получить деньги по чекам да опрокинуть пару рюмок.

Маколи поведал это все сторожу и сунул ему десятишиллинговую бумажку. Увидев это, рабочие полезли к себе в карманы и тоже достали деньги. Они были щедры, собрали порядочно и велели сторожу оставить сдачу себе. Болезненного вида человечек с глазами спаниеля и тощей шеей, он начал даже заикаться от радости, довольный, что заработал столько денег, когда день еще не начался.

Он повел их в баню. Они взяли с собой весь свой багаж. Маколи пришлось разбудить Пострела. Она одурела от усталости. Лицо ее было грязным и необычно бледным. Она ковыляла рядом с ним, склонив набок голову, прикрыв глаза.

В бане, раздевшись догола, с помощью теплой воды, тупого столового ножа и жесткой щетки они соскребли с себя комья прилипшего чернозема. Один из них, по прозвищу Темнокожий, был очень волосатым. Осторожно отдирая прилипшие складки штанов, он кривился от боли. Штаны, падая, содрали с его ног грязь вместе с волосами, заставив его скрежетать зубами и гримасничать от боли.

Пострел, широко открыв глаза и бессознательно повторяя за ним его гримасы, смотрела на него с жалостью.