— Отпустили?

— Нет, конечно.

— А может, он действительно память потерял? Это бывает.

— В любом случае есть у меня одна мысль, — задумчиво сказал Юрий.

И к вечеру он явился ко двору Татьяны с этой одной мыслью. Не заходя, подозвал бесцельно слоняющегося Гошу.

— Привет!

— Привет, — подошел Гоша. — Я тебя тоже знал?

— Совсем память переклинило? — сочувственно спросил Кумилкин.

— Совсем…

— Хочешь, помогу?

— А как?

— Загляни ко мне в гости. Конечно, лучше бы с бутылкой.

— Где я тебе ее возьму?

— Что, Татьяна ограничивает?

— Более чем.

— Несправедливо, — покачал головой Юрий. — Если ты заводишь себе мужика, то поступай с ним по-человечески! Или уж не заводи, правильно?

— Да я уйду, наверно. Только — куда?

— Не пропадешь. Раньше у тебя вид был, извини, совсем придурковатый, а сейчас на человека похож, сразу видно. Ты, может, серьезными делами занимался?

— Я тоже так чувствую. Но не помню.

— Совсем ничего?

— Так… В общих чертах.

— Да… — с философской интонацией сказал Кумилкин. — Какая ни была поганая жизнь, а забыть ее как-то жалко… Будто ее и не было, получается. Будто и не жил!

— То-то и оно.

Оба помолчали. Гоша думал о чем-то смутном, а Кумилкин вспоминал свою поганую, как он сам выразился, жизнь.

Ему не повезло, по молодости он влип в историю: в привокзальной пивной возникла драка, одному проломили бутылкой голову. Прибывшая милиция никого не застала, кроме лежавшего на полу потерпевшего и пьяного до бесчувствия Юрия. Его и взяли, его и судили, ему и впаяли срок. Правда, молодая жена Юрия, самоотверженная женщина, решила так дела не оставлять — наняла адвоката, добилась нового расследования. В ходе его отыскались свидетели, да и сам потерпевший, между прочим, остался жив и, хоть смутно, но помнил, что бил его кто-то маленький, лысый и усатый, а Кумилкин роста был приличного, волосы имел густые, а усов при этом никогда не носил. Шло дело к тому, что будет пересуд и Юрия отпустят. Но не успели: ему уже впаяли в тюрьме новый срок.

Почему и за что? Объяснение простое: тюремное начальство, изучив сопроводительные документы, сразу поняло, что Кумилкин не виноват. А оно знало: человек, сидящий безвинно, обиженный, склонен к беспорядкам и вообще социально опасен. Поэтому, чтобы заключенный отбывал срок послушно, с осознанием его заслуженности, начальство быстро оформило Кумилкину добавочный год за злостное и умышленное нарушение режима, заключавшееся в укрытии под подушкой заточки. Дал Юрию заточку один кореш, выходивший на волю, дал на память, не знал же Кумилкин, что сразу же после исчезновения кореша в бараке будет шмон по шконкам. Зато винить некого: не надо было брать в подарок холодное оружие!

И все же у Юрия было ощущение, что сидел он зря. Тем более жена, хоть и сделала все для его спасения, не дождалась, вышла за другого. Тогда-то он и захотел взять кассу и залечь на дно.

Касса нашлась на территории кирпичного завода — навели добрые люди. Она плохо охранялась, и туда можно было проникнуть через подвал. Юрий выгреб всю наличность, которой, увы, хватило лишь на дюжину бутылок водки, и залег на дно, то есть у одной знакомой чмары, а под утро его замели, легко отыскав с помощью служебной собаки. Но зато он шел в тюрьму уже уважаемым человеком, не по бытовухе, не мужиком.

Освободившись, год жил тихо, выжидал и высматривал. И высмотрел солидную и верную кассу — в помещении местного отделения одной партии, которую щедро финансировали из Москвы. Денег там всегда уйма! — уверял Юрия хмельной юный функционер с чубчиком, которого Кумилкин пас и обхаживал два месяца. Юрий хорошо подготовился, аккуратно взломал дверь, вскрыл сейф и ничего, кроме пустоты, не увидел. Недоумевающий, он вернулся домой, где его через пару часов и взяли. В сизо Кумилкин прочел ехидно подсунутую ему следователем местную газету со статьей и фотографией функционера с чубчиком; тот горестно рассказывал, что партия потеряла несколько миллионов рублей…

И понял Кумилкин, что мечта его несбыточна, поэтому и стал после освобождения вести относительно честный образ жизни и строить планы о семейной гостинице…

Тряхнув головой и освободившись от раздумий, Юрий предложил:

— Взял бы взаймы у Татьяны?

— Не даст.

— А ты попробуй.

Гоша попробовал, и, удивительное дело, Татьяна дала.

В доме Одутловатова и Кумилкина вечером был пир: водка, пиво, колбаса, огурцы маринованные, килька пряного посола.

Кумилкин, пока гость не опьянел, начал его прощупывать.

— Зона — понимаешь, что такое? Помнишь?

Гоша покачал головой:

— Смутно…

— А это что? — показал Кумилкин колоду карт.

— Стирки, — выскочило у Гоши.

— Верно! — обрадовался Кумилкин. — Я сразу почуял, ты наш человек! Так, может, сметнем в буру или в секу?

— В буру втроем надо как минимум.

— Я не буду, — отказался Олег Трофимович. — Я ваших воровских игр не знаю.

— Ну, тогда в секу, — предложил Кумилкин, кинув для пробы по три карты за себя и партнера и открыв их. — Надо же, как ты меня сразу сделал! Ну — всерьез?