…Лишь только забрезжил рассвет и стали заметнее контуры близлежащих деревень, воины 167-й дважды Краснознаменной Сумской стрелковой дивизии генерал-майора Мельникова при поддержке танкистов 5-го гвардейского танкового корпуса генерала Кравченко поднялись и с криком «ура» пошли на врага. Уже к 8 часам утра они овладели важным пунктом обороны противника и с ходу вышли на шоссейную магистраль.

Советское командование спешило. Дорог был каждый час, каждая минута. Тяжелое, тревожное чувство волновало бойцов: успеем ли? Что если, пока идет бой, гитлеровские изверги сожгут город, повесят и расстреляют еще тысячи киевлян? Вот почему советские воины, не отдыхая и не останавливаясь, стремительно продвигались вперед. В этом бою пехотинцы, как никогда, действовали решительно и быстро. Они уверенно шли за танкистами, мужественно и умело пробивали вражеские укрепления.

— Как бы гитлеровцы ни сопротивлялись, на этот раз им не устоять перед нашим напором, — ответил командир танкового корпуса генерал Кравченко, когда я спросил его о перспективе нашего наступления.

Впервые с Андреем Григорьевичем Кравченко я познакомился в боях за Косторное зимой 1943 года. Большие ясные глаза, статная, атлетическая фигура, быстрые и целеустремленные движения вполне соответствовали его смелым и решительным действиям. В корпусе, кажется, не было ни одного танкиста, который бы не знал своего командира в лицо и не относился бы к нему с большим уважением. Не раз Андрей Григорьевич вместе с рядовыми танкистами принимал участие в прорыве вражеских укреплений, ходил в атаки, совершал дерзкие рейды по тылам противника.

И вот сейчас, находясь вместе с ним на наблюдательном пункте (таковым нередко служил его танк), я почувствовал, как огромная воля и убежденность командира корпуса в победе передавались подчиненным. Его суждения, предложения и советы были всегда обоснованными и убедительными. С ним приятно и полезно было поговорить. В любой, даже самой сложной боевой обстановке генерал Кравченко никогда не торопился, спокойно оценивал положение, принимал разумные решения и стремился провести их в жизнь. Таким он запомнился мне навсегда.

Пятого ноября передовые советские подразделения вступили в предместье украинской столицы. В это время 180-я и 240-я стрелковые дивизии генерал-майора Ф. П. Шмелева и полковника Т. Ф. Уманского подверглись сильной контратаке противника, предпринятой им с левого фланга, от берега реки. Десятки танков пустили гитлеровцы на наши боевые порядки. Но стойко встретили контратакующего врага советские воины. Командиры батарей старшие лейтенанты Ищеев и Новопашин, а также истребители капитана Кузнецова быстро выкатили орудия на заранее подготовленную позицию и открыли губительный огонь.

Первым поджег фашистского «тигра» сержант Чуриков. Потом он подбил еще одного. Гитлеровцы попятились в лес и, разделившись на две группы, снова пошли в контратаку. Лейтенант Стародубцев лично встал к орудию и с первого выстрела поджег неприятельский танк. Две машины уничтожили сержант Бреев и наводчик Зелевдинов. Четыре танка подбил сержант Сальников. В этом бою только на участке наших артиллеристов противник потерял 16 машин и откатился назад.

Но это было лишь началом ожесточенного сопротивления врага. Всю ночь гитлеровцы предпринимали яростные контратаки, стремясь нащупать слабые места в боевых порядках советских войск. К утру эти контратаки усилились и участились.

Едва успел рассеяться утренний туман, как на горизонте показалась большая группа вражеских танков. Артиллеристы моментально привели орудия к бою и терпеливо стали поджидать врага. Батарея гвардии лейтенанта Мухина первой на этом участке открыла огонь по фашистским танкам.

— Не для того мы освободили родную землю, чтобы вновь отдавать ее врагу на поругание! — крикнул гвардии сержант Еремин, посылая первый снаряд в танк противника.

Обнаружив советских артиллеристов, гитлеровцы открыли по ним огонь. Снаряды рвались вокруг орудийных расчетов, черный дым застилал все вокруг, разъедал глаза, мешал прицельной стрельбе. Но отважный расчет Еремина оставался на своем боевом посту.

Вот уже на поле боя пылали пять танков, подбитые орудийным расчетом гвардии сержанта Еремина.

Пример отважного орудийного расчета воодушевил остальных. Еще шесть вражеских танков подбили и сожгли в этом бою артиллеристы гвардии младшего лейтенанта Сабодохи. По два-три танка подбили и другие расчеты.

Дорого обошлась фашистам их вылазка. Только батарея гвардии лейтенанта Мухина уничтожила 15 машин и до 150 гитлеровцев.

В тесном взаимодействии с артиллеристами немало уничтожили фашистов воины других родов войск. Отлично поработала и наша штурмовая авиация. Она наносила с воздуха сокрушительные удары по наземным войскам гитлеровцев.

Однако противник, подтянув моторизованные и танковые дивизии, решил попытаться контратакой с юга смять советские боевые порядки. Благодаря большому численному превосходству ему удалось несколько потеснить одно из наших подразделений. В образовавшуюся брешь гитлеровцы бросили пехоту и танки.

Тем временем командование нашего фронта подготовило контрудар на флангах вражеского клина. Смело и решительно выполняя намеченный план, гвардейцы совместными усилиями танков и артиллерии нанесли фашистам серьезное поражение и отбросили их на прежние позиции.