На следующий день Майкл понял, что заболел. И болезнь эту не вылечить ни аспирином, ни горячими ваннами. Болезнь эта называлась Стейси Гроган. Он лежал у себя в комнате, слушая вполуха Ричи, и вспоминал ее. Ее мягкое округлое лицо, мелодичный звук голоса, короткие темные волосы.

В понедельник после занятий он слонялся по аллеям кампуса, пытаясь найти ее в толпах студентов, но не нашел. После трех часов бесплодных поисков, он вернулся к себе злой и раздраженный. Попытался открыть учебник алгебры, но никак не мог сосредоточиться, а потом долго сидел у окна и курил, глядя на яркую зелень газонов.

Они встретились через два дня. Она сидела на скамейке, ела мороженое и читала книгу. Майкл с бьющимся, как молот, сердцем ходил вокруг, не решаясь заговорить. Это было глупо, по-детски, но он ничего не мог с собой поделать. Совершая пятый круг, он внезапно остановился перед ней и сказал:

— Привет!

Она подняла голову и посмотрела на него. В солнечных лучах ее волосы образовали вокруг головы подобие нимба.

— Привет, — ответила она.

— Что читаешь? — спросил Майкл.

Стейси перевернула книгу так, что Майкл мог увидеть обложку: «В поисках неведомого Кадата». Майкл читал Лавкрафта, и они разговорились.

Стейси была романтичной девушкой, а Майкл неожиданно открыл в себе талант оратора. Они стали встречаться. Назвать их отношения романом было трудно. Они встречались раз или два в неделю, гуляли по кампусу или по городу. Майкл показал ей старую часть Альбукерке, водил в музей. И они разговаривали. Именно слова стали основой их отношений. Наверное, Майкл и Стейси были единственной целомудренной молодой парой во всем Альбукерке, а может быть и во всем Нью-Мексико.

Майкл начал писать стихи. Он читал их Стейси, и она восхищалась им, а потом начинала критиковать стиль и хромающие рифмы. Она называла его поэтом, а себя — музой. В этом духе и строились их отношения.

Стейси поддерживала такое положение вещей. Наверное, ей льстило, что она вызывает подобные чувства. Чувства, в которых не был замешан секс, чистые и кристальные, как родниковая вода, питавшиеся одним только фактом ее существования.

А Майкл мучался. Ему хотелось другого. Ему мало было этих встреч, этих разговоров, он хотел большего, но не знал как, и не умел направить отношения в нужную сторону.

— Будь осторожен, старик, — говорил Ричи. — Стейси — популярное место. Не удивлюсь, если около ее двери появятся чужие следы.

Майкл знал это. Он знал, что помимо него, в жизни Стейси есть и другие. С кем-то из них он был знаком, о прочих только догадывался. Ему приходилось общаться с теми, с кем она спала, и он мучался. Он утешал себя тем, что, когда постель остывает, они уходят из ее жизни, и она возвращается к нему. К нему. Всегда возвращается.

Это случилось вскоре после того, как Майкл поступил в магистратуру. Они гуляли по городу и смотрели на проезжающие мимо машины.

— Я беременна, — сказала Стейси.

Майкл посмотрел на нее, и в его глазах она прочла такую боль, что ей захотелось наложить на себя руки. Внезапно она почувствовала, что ненавидит его.

— Почему ты молчишь? — спросила она. — Тебе нечего сказать?

Майкл не ответил.

— Я избавлюсь от него, — сказала Стейси. — Пока еще можно, срок небольшой. Я…

Внезапно она расплакалась. Они сели на скамейку. Майкл попытался прижать ее к себе, но она отстранилась. Ему было плохо, так плохо, как не было еще никогда. Внезапно он ощутил себя старым и бессильным, древним стариком.

— Не надо.

— Надо.

— Нельзя убивать ребенка!

— Да что ты в этом понимаешь! — Стейси почти кричала. — Что ТЫ в этом понимаешь?

Майкл сжал зубы.

— Кто отец ребенка?

— Не важно. Он об этом ничего не узнает!

— Стейси, он ведь живой! Он уже живой!

— Замолчи! Он… Его отец — сволочь! Ты же блаженный, ты ничего не можешь мне сказать. Я не могу так!

— Я стану ему отцом.

Майкл не ожидал, что скажет такое. Слова сами собой сорвались с языка. Сердце заколотилось, как бешеное. Ему стало страшно и хорошо. Он вырвется из замкнутого круга. Момент истины. Сейчас все должно решиться.

Стейси не ответила. Она сидела, всхлипывая, и смотрела куда-то в сторону.

— Ты не сможешь, — наконец сказала она. — Ты не сможешь стать отцом чужого ребенка. Ты хороший человек, Майки, и ты достоин лучшего. Ты не должен быть с такой тварью, как я!

— Я люблю тебя, — спокойно сказал Майкл. — Я люблю тебя такой, какая ты есть. Они любили тебя за что-то, а мне достаточно только тебя.

— Ты не должен, Майкл!

— Я так хочу! Я знаю, что говорю.

Стейси посмотрела ему в глаза. Она смотрела долго, пытаясь увидеть душу этого странного парня. Понять, что же у него на уме. Майкл молчал, и ей показалось, что он действительно так думает — он не лжет.