Шрифт:
– Обычно я чай пью с газетой.
Какой чай, какие газеты, рогач хренов?
Старик порылся, достал какую-то рекламную газетенку.
Вадим прямо-таки вцепился, читает все громче, как Хома Брут молитвы.
– Так… Стальные двери… Лечение импотенции… От медвежьей от болезни…
– От поноса, значит…
Вадим заткнул уши.
– Это невозможно, Лариса… Мозг вырывает, слышь, Лара?
– Да я Вам берушки дам.
Протягивает любезно:
– Вы не нервничайте, а лучше порадуйтесь за молодежь.
– Как Вы такое терпите!
– А я не терплю. Я обычно гулять ухожу. Это вот сегодня с Вами задержался…
Вадим вскакивает, жалуется как ребенок:
– Все слышно, Николай Иванович!
– Понимаю, дело молодое… А может в туалет пойдете?
– Глупо сидеть в туалете…
«…когда трахают твою жену», – хотел добавить, но вспомнил, что телохранитель по легенде.
Надо же: тела хранитель. От кого? А если вдуматься: зачем тело-то хранить? Может права Лариска?
Старик рассудителен:
– Согласен, ничего умного нет… Тогда за дверью постойте, покурите на площадке.
Вадим выходит на лестничную площадку, схватившись за голову. Нервно курит, потом торопливо сбегает вниз, закрывается в машине. В песочнице один мальчуган упорно протягивает лопатку другому, но тот отпихивает…
У них с Ларисой мог бы быть такой же карапуз.
Через полчаса Вадим поднялся в квартиру.
– Ну, кажется, к концу… – сказал старик. – Она уже и проплакаться успела. Всегда плачет… Ну, когда к финалу идет…
Вадим, понятно, странного зрелища этого так и не увидел.
На полу, на тонком покрывале, лежит красивая ухоженная дама. Рядом ползает худой легковесный мужской обрубок. Это Стас, склоняясь над Ларисой, целует каждый кусок ее тела, которое метафизическим образом примерно раз в две недели возникает в этой комнате.
Не видел – и не слышал ничего.
– Почему мы все время это делаем на полу?
– Так надо. Мы же собачки.
– Собачки? Почему мы собачки?
– Это такая игра.
– Ты моя первая женщина… – паренек нередко впадает в пафос. – Все женщины так… так отдаются?
– Нет. Только чокнутые.
– Откуда ты знаешь? Вон, в порнушках показывают…
– Ну, мало ли чего показывают…
– Какие у тебя красивые волосы… – пафос не оставляет паренька.
Гладит, Лариса позволяет, парень-то романтичный типо.
– Какие у тебя красивые волосы! – повторяет Стас.
– А у тебя такие шикарные яйца!
– Кроме этого у меня больше ничего нет…
Лариса встала.
– Не уходи… Ну, пожалуйста, не уходи так быстро…
Лариса одевается.
– Мне пора, Стас. Это не любовь. Это просто секс, не заблуждайся. Это такая игра.
Стас как может на культях ковыляет за ней.
– Не уходи… И не оставляй мне деньги… Я не проститут…
– Ну, хорошо, это я проститутка, успокойся… Я снова приду. Я немного полетаю… крылышками бяк-бяк… и приду. А ты просто подожди.
Стас всхлипывает:
– Ну… Ну… Лариса…
– Если ты будешь так цепляться, я больше не приду.
– Ну и проваливай! Сучка!
– Ну что ж ты, принц мой телескопический…
Улыбнулась:
– Тридцать семь килограмм… Ах, ты мой портативный…
Стас беснуется (понятно – глупый он еще, молодой):
– Придешь! Тебе надо классно трахаться!
Лариса раздраженно отпихивает его от своих ног:
– Уйди, чума, не мучай меня!
Стас падает, замер.
Лариса говорит:
– Ну, прости. Сорвалось…
Посадила его голого в коляску.
– Будь хорошим мальчиком, Стас.
На кухне Лариса холодно сказала мужу:
– Вадим, пожалуйста, подожди меня в машине.
Пошел Вадим-батюшка, поперся в машину, на трансхаере пот блеснул как слеза, бля-я-я-я-ть…
– Все было хорошо, Лариса Александровна? – спросил отец.
Лариса не хочет показывать своего урчащего запретного счастья, равнодушно пожала плечами.
Достает деньги, ей как обычно неудобно:
– Я понимаю, Стас, конечно, против… Ну что я еще могу для него сделать? Замуж, что ли, выйти? Глупо. Это будет просто нечестно.