Шрифт:
И этот портрет напоминал многих закавказских оппонентов Берии.
К тому же оппонентов хватало не только в Закавказье, что можно увидеть хотя бы из сталинского письма, ушедшего из Сочи в Москву 2 ноября 1933 года:
«Кагановичу. Молотову
Поведение «Правды» в отношении закавказских парторганизаций становится странным. По нефти, хлопку, по абхазским табакам Заккрайком и местные парторганизации добились серьезнейших успехов. Имеются в «Правде» соответствующие рапорта. А «Правда» замалчивает факты и не публикует рапортов. Публикуются рапорта Чувашии, Удмуртии. А рапорт Заккрайкома гниет в «Правде». Расхваливает «Правда» Баринова, хотя Баринов является тормозом, а не двигателем нефтедобычи, заслуги же закпарторганизации замалчиваются. И эту гнилую несообразность допускает орган партии «Правда». Я думаю, виноват в этом Кахиани, который стоял и стоит против нынешнего руководства в Закавказье. Пора положить конец этому безобразию! Пора добиться того, чтобы в «Правде» не имели Руководящих постов друзья левобуржуазных радикалов — Костаняна, Аоминадзе и других.
Сталин».Баринов — это 45-летний управляющий трестом «Азнефть», старый большевик (многие из них к этому времени уже начинали обнаруживать, мягко говоря, неполное служебное соответствие).
Костанян — нарком внутренних дел Армении.
Кахиани — член бюро редколлегии «Правды», но о нем и Ломинадзе я скажу отдельно, а сейчас лишь замечу: масштаб личности Кахиани виден уже из того, как он зажимал информацию из родного ему вроде бы Закавказья, только чтобы мелко досадить Берии.
А ведь обида наносилась сразу трем республикам — на что явно Берия внимание Сталина и обратил.
Суть конфликта просматривается прозрачно — Берия сам был всегда точен, пунктуален, подтянут в мыслях и делах и требовал этого от других. И заносчивые, больше гораздые болтать, чем делать, молодые закавказские «лидеры» (Кахиани и Ломинадзе ряд лет работали в Закавказье) явно не могли терпеть этого чекиста в пенсне — полного их антипода.
И личностный антагонизм был так силен, что не исчез даже после отъезда «лидеров» на другие места работы.
БЕРИЯ сам был профессионалом — профессионалом разведки, профессионалом управления, и поэтому умел ценить профессионалов.
И вот какая история случилась в Грузии в его бытность там первым секретарем Закавказского крайкома. В республике давно работал и получил известность как квалифицированный инженер-проектировщик гидротехнических сооружений Николай Козьмич Зворыкин, родной брат знаменитого электронщика, изобретателя телевидения Владимира Зворыкина.
С социальным происхождением у братьев было плохо: отец — муромский купец первой гильдии, пароходчик и торговец хлебом. Вышло так, что Владимир (позднее его назовут подарком Американскому континенту) оказался в США, преуспевал. Однако в тридцатые годы не раз приезжал в СССР, был склонен принять приглашение правительства и остаться. И лишь стечение ряда обстоятельств да недобрые советы зворыкинского шурина — будущего академика-геолога Дмитрия Наливкина, лишили Россию одного из ее выдающихся сынов.
Николай же остался… И вот при строительстве гидроузла произошел сбой, а в итоге Зворыкин и его подчиненные были осуждены, тем не менее продолжая работать. И как только объект успешно сдали в эксплуатацию, судимость со всей бригады сняли.
Это был стиль Берии — не избегать жесткости, но не допускать жестокости, а тем более несправедливости. Вот почему те, кто становился доверенным его сотрудником, уже не хотели бы иметь дело с кем-либо другим. Мы имеем яркий пример этого в лице Всеволода Меркулова-Меркулов был старше Берии на четыре года. Сын офицера, он учился на физико-математическом факультете Петербургского университета. В 1916 году его призвали в армию, и по окончании в 1917 году Оренбургской школы прапорщиков он успел немного повоевать.
С марта 1918 года экс-прапорщик Меркулов — безработный в Тифлисе, а в августе он начинает работать учителем в училище для слепых. В меньшевистской Грузии принудить его служить в армии не могли — это была не Россия, где мобилизовали и «красные», и «белые». Сам же он, похоже, не очень-то тогда определился с тем, кем ему быть.
Но в сентябре 1921 года, после установления в Грузии Советской власти, Меркулова принимают на службу в грузинскую ЧК. А вскоре в Тифлисе появляется Берия, и Меркулов входит в его орбиту уже в чекистский период деятельности Берии в Тифлисе.
В октябре 1931 года Берия перевели с чекистской на партийную работу, и он забрал Меркулова (члена ВКП(б) с 1925 года) из ГПУ Грузии к себе в Заккрайком. Но до этого, как мы уже знаем, положение Берии было проблематичным. И вот что писал ему Меркулов в 1930 году, в непростое время, когда у Берии обострились отношения с тогдашним партийным руководством Закавказья.
«Здесь у нас распространились слухи о якобы предстоящем твоем уходе из Тифлиса… В связи с ними у меня к тебе глубокая просьба: не забыть меня. В случае, если ты действительно решил уехать из Закавказья, я очень прошу тебя взять меня с собой туда, где ты будешь работать. Город и должность меня не интересуют: я согласен работать где угодно…»
Эта просьба заслуживает нашего внимания по трем причинам… Во-первых, она характеризует Берию как человека и руководителя. Во-вторых, она характеризует Меркулова как человека. И, в-третьих, она в какой-то мере характеризует тогдашних партийных закавказских лидеров и общую атмосферу в «верхах» Закавказья.
Сказав это, я теперь объяснюсь подробнее…
Меркулов сам был достаточно незаурядной личностью,
обладал хорошим пером, писал под псевдонимом «Всеволод Рокк»… Да, он поднимался вместе с Берией: помощник первого секретаря крайкома, заведующий советско-торговым отделом крайкома, заведующий промышленно-транспортным отделом ЦК КП(б) Грузии и депутат Верховного Совета СССР, с 1 сентября 1938 года — 1-й заместитель начальника Главного управления государственной безопасности НКВД СССР Берии, а с 15 декабря — 1-й заместитель наркома Берии и начальник ГУГБ.