Уил шел со связанными руками в сопровождении двух солдат. Он не чувствовал страха, потому что хотел этой смерти. Его заботило лишь одно: чтобы тело Илены пострадало не слишком сильно, не было изуродовано. Раздумывая над тем, какая смерть была бы для Илены предпочтительней, он в конце концов решил, что лучше всего получить удар кинжалом с сердце, такой, каким Фарил убила Корелди. Потом тело обмоют, оденут и похоронят в Аргорне, и никто не увидит безобразной раны, от которой она умерла. Илена должна остаться в памяти людей такой же красивой, какой была при жизни.

Вот только вряд ли Селимус выберет такой примитивный способ убийства, как удар кинжалом. Королю нужна игра — Уила, например, он заставил стать свидетелем смерти Элида и страданий Илены. Теперь он захочет поиздеваться над последней из Тирсков перед высокопоставленными гостями. Разница только в том, что перед Селимусом будет не та женщина, которую он рассчитывает видеть. Эта Илена пойдет на смерть с легким сердцем.

— С вами все в порядке, госпожа? — прошептал Харкин.

— Все хорошо. Помни, что я тебе сказала. Если ты хорошо относился к семье Тирсков, постарайся сделать так, чтобы твои воины поклялись в верности Валентине, когда она станет королевой Моргравии и Бриавеля.

Уил чувствовал, Харкен боится, но в то же время горд тем, что его выделили из всех остальных.

— Я сделаю это ради вас.

— Хорошо, что я тебя встретила.

— Тише, — предупредил второй солдат. — Мы пришли.

Сумерки наступили так быстро, что Уил не заметил, как стемнело.

Север умел скрывать себя вечерним мраком без обычной какофонии шумных птиц, сообщающих всему миру, что пришло время готовиться ко сну. Но главный вход Тентердина был ярко освещен фонарем, находящимся в руках человека, в обязанности которого входило проводить его на смерть.

— Добрый вечер, Илена, — вежливо сказал Джессом. Уил не ответил, только молча посмотрел ему в глаза. Канцлер нисколько не обиделся. — Что ж, как хотите.

— Спасибо, господа. — Благодарность предназначалась только молодому солдату, и тот оценил это, бросив на Уила короткий взгляд. Называть его по имени Уил не рискнул. Джессом ни за что не позволил бы солдату уйти, если бы узнал, что тот общался с Иленой Тирск.

— Здесь мы заберем ее у вас, — сообщил Джессом эскорту Илены. Из-за спины канцлера выступили и встали по обе стороны от молодой женщины два здоровых стражника.

— Следуйте за мной, — приказал он.

Уила повели мимо знакомых комнат в ту часть Тентердина, которую ему не пришлось увидеть в свой последний визит. Он слышал голоса и взрывы смеха, становившиеся все громче по мере приближения. Двери были распахнуты настежь, коридор освещали зажженные факелы, вдоль стен рядами стояли солдаты. Вполне понятные меры предосторожности, ведь в замке находились два короля.

— Подождите здесь, — приказал Джессом, дотронувшись до руки Илены. Уил отдернул руку, и улыбка тут же испарилась с лица канцлера. — Я должен доложить королю о прибытии его кроткой овечки.

Уил понял, что означают эти слова. Если бы во рту Илены не было так сухо от напряжения, он бы плюнул в канцлера — хотя бы для того, чтобы испортить наряд.

Джессом исчез за углом. Звон бокалов, веселые голоса, смех — все говорило о том, что люди в зале заняты едой и развлечениями. До Уила и его охранников доходили изумительные ароматы. Откликаясь на соблазнительные запахи, живот одного из стражников громко заурчал. Обернувшись, Уил встретился с недовольным взглядом солдата.

— Ты знаешь, что меня привели сюда, чтобы убить на потеху твоему королю?

Стражник пожал плечами, хотя Уил заметил, что парня смутили его слова.

— Мы только выполняем приказы, госпожа, — ответил ей другой.

Уил посмотрел на него.

— И вас, легионера, устраивает убийство невинной женщины? Кстати, из знаменитой семьи, положившей начало легиону? Вы уже не юноша и наверняка знали моего отца.

Солдат не ответил, но глаза его выдали. В них было сожаление. Спас его канцлер.

— Проходите, Илена Тирск. Король ждет вас.

— Мне очень жаль, — прошептал стражник, но Уил, проигнорировав его слова, направился за Джессомом. Илена мужественно примет смерть на глазах у этих людей, заявляющих о преданности ее семье и одновременно предающих ее.

Элспит стояла на краю пятачка, огороженного веревкой, привязанной к воткнутым в землю маленьким столбикам. Одежды на ней не было, но ее это больше не волновало, равно как и одобрительные выкрики мужчин по поводу ее прекрасного тела. Глаза Элспит были сосредоточены на женщине, стоящей в другом конце площадки, такой же обнаженной, так же тяжело дышащей и, вне всякого сомнения, уверенной в том, что ее холодного взгляда будет достаточно, чтобы перепуганная соперница без единого удара замертво упала у ее ног.