– А может, это Жанна, - из чистого упрямства заявила я.
– Она тоже могла покопаться в биографии Ники.

– Нет, - замотал головой бывший муж.
– Ты забыла об одном факте. Почему Жанна стала откровенничать с тобой?

– Она приняла меня за сотрудницу телеканала, которая собирается снимать фильм о преступлениях прошлых лет.

– А почему вдруг Жанне это пришло в голову?

– К ней приходил некий Жора или Гоша, расспрашивал про Васю и Катю, просил поделиться воспоминаниями детства… Ой!

– Что?
– улыбнулся Куприн.
– Сообразила?

– Да. Жанна обозвала этого Гошу геем: у юноши на ногах были дикие для парня носки - розовые, с белыми зайчиками. Ни один мужчина не натянет такие, разве что представитель сексменьшинства.

– Даже для гомосексуалиста такое чересчур, - возразил Олег.
– Просто Вера совершила ошибку. Думаю, она ходила за Никой хвостом, переодевшись в парня, и к Жанне явилась в том же образе.

– Лучший способ спрятаться в толпе - прикинуться представителем другого пола, - согласилась я, вспомнив Настю, которая сидела передо мной в образе молодого мужчины.
– Для большинства женщин такой трюк легко выполним, надо лишь иметь стройную фигуру.

– И к Жанне, чтобы выяснить некоторые подробности смерти Кати, Вера явилась загримированной, вот только про носки она забыла. Преступники «сгорают» именно на деталях, прокалываются на ерунде. Еще вопросы есть?

– Совсем мелкие. По ходу дела я выяснила, что Василий как-то раз приезжал в гимназию, в день, когда не было Ники, и приставал к уборщице Лене, симпатичной молодой девушке. Как-то не вяжется такое поведение с ревностью к Нике и яростью, которая вспыхнула в Ярцеве, когда он увидел объявление в газете.

– Ты плохо знаешь мужчин, - возразил Олег.
– Парень может постоянно изменять жене, но весть о ее неверности любого приведет в негодование. Что же касается Лены, то Василий сделал ей другое предложение: попросил последить за Никой. Ярцева интересовало, не приходят ли в школу для беседы с Никой посторонние люди: мужчины, женщины, старики, старухи… Наверное, он начал о чем-то догадываться. Увы, правду мы уже так и не узнаем - Ярцев умер, а Лена не согласилась подглядывать за классной дамой. Еще вопросы?

– Одежда Ники.

– А с ней что?
– искренне удивился Олег.

– Ну не ходила же она по улице в мини-юбке, топике и немыслимых колготках! Это был наряд для ловли курсантов.

– Естественно, - согласился Куприн.
– А что тебя смущает?

– Где ее нормальная одежда? Ника должна была переодеваться!

– Ничего странного, - ответил бывший муж.
– Она приезжала в «Оноре», вешала учительские шмотки в шкаф, вытаскивала из пакета наряд проститутки, и вперед!

– Так вещи в отеле?
– подскочила я.

– Ну, - кивнул Куприн, - висели там.

На минуту меня охватило негодование, парализовавшее голосовые связки, потом способность говорить вернулась.

– Я же просила тебя прочитать перечень вещей Ники! А ты сообщил: топик, юбка, туфли со стразами, фиолетовые чулки. Ни словом не обмолвился про содержимое шкафа. Почему?

Олег моргнул.

– Милая, твой упрек несправедлив. Каков вопрос - таков ответ. Ты поинтересовалась: «Что за прикид был на Нике?» Именно на ней! Я и прочитал описание. Вот если б ты заявила: «Расскажи о всей одежде, обнаруженной в номере», тогда другое дело. Но ты ни звуком не обмолвилась про шкаф.

У меня снова пропал дар речи. Значит, я мучилась несостыковками, сомневалась, кто погиб: Настя или Ника, а ответ на вопрос покачивался на вешалках! Да Олег издевается надо мной!

– Я и не думал издеваться над тобой, - улыбнулся бывший муж, будто прочитав мои мысли.
– Моя работа предполагает конкретный ответ на четко поставленный вопрос. Согласись, вещи на теле и шмотки в номере - это не совсем одно и то же.

– Я вовсе не говорила про одежду на трупе, попросила прочитать список вещей и хотела узнать, прихватила ли Ника с собой Ларсика.

– Нет, - уперся Куприн, - у меня замечательная память. Я никогда ничего не забываю, не теряю. Это у тебя талант запутывать простое дело. Ладно, не будем заниматься ерундой. Пусть с одеждой вышла накладка, а в остальном тебе все понятно?

Я поборола желание выдрать у Олега клок волос и мрачно поинтересовалась:

– Зачем все же Ника отправила меня в гимназию? Ирина не хотела отпускать Терешкину, боялась гнева директора? Но ведь Ника не собиралась возвращаться. У нее был план исчезновения. Ермаковой она рассказывала про отлет в Екатеринбург, но, думаю, она решила бежать совсем в другую сторону.