Я прикусил нижнюю губу. Наверное, лучше всего ей подошла бы ярко-красная, а тени на глаза можно положить белые. Получится очень свежо и ярко.

Валя захлопала глазами, доктор молчал в замешательстве, и тут из коридора донесся вопль Ленки:

– Мама! Помогите! Спасите! Люди добрые! Что ж это делается?!

Сталкиваясь в дверях, мы все вылетели из спальни и увидели домработницу, воющую, словно электричка, подкатывающая к платформе.

– Лена, – строго сказал я. – Немедленно прекрати! Если ты, как всегда, разбила градусник, то незачем визжать.

Тут я отвлекусь на секунду и скажу, что у Ленки обе руки левые, она перепортила, сломала и расколотила массу вещей.

– Подмети осколки, осторожно собери ртуть и вынеси остатки несчастного термометра на помойку, – велел я.

Продолжая орать, Ленка продемонстрировала мне зажатый в кулаке пластмассовый футляр.

– Целый он, – сообщила она, на мгновение прерывая вопль. – Ой, мама-а-а! Помогите-е-е!

– Уже пришли! Все здесь, – рявкнул я, – что случилось?

Ленка ткнула пальцем в кресло, в котором мирно вылизывался Марс, его язык и живот были ярко-зелеными.

– Ой! – взвизгнула Валя.

– Это всего лишь кот Марс, – вздохнул я, – милое, безобидное животное, ласковое, всех любит, вчера приходил к нам в гости, смотрел вместе с Николеттой телевизор. Ты, Лена, ума лишилась?

– Чегой-то он как жаба? – прошептала Ленка.

– Что странного, – пожал я плечами, – отчего он такой? Да просто позеленел!

– Говорите, ваша мама его вчера гладила? – попятилась Валя. – Ой! Это она его заразила!

Николетта уперла руки в бока:

– Что???

– Заразная вы! – выкрикнула Валя. – Леонид Петрович, вызывай инфекцию, и бегом отсюда!

– Стыдно так себя вести, – дрожащим голосом ответил врач, – а еще хочешь хирургом стать! Доктор обязан помогать больному в любом случае. Мы работаем на эпидемиях. Чума, холера, оспа…

Услыхав перечисленные болезни, Николай и Вера попятились, а Ленка с несвойственной ей скоростью, мгновенно захлопнув рот, шмыгнула в кухню и заперлась изнутри.

– Думаю, дело в еде, – вынес вердикт Леонид и повернулся ко мне: – Что он жрет? Вискас?

– Нет, – ответил Валерий, – мясо сырое, вырезку, еще я контрасекс ему давал, а то он извел меня, орет ночь напролет!

Леонид обратил взор на Николетту.

– Вы употребляли в пищу сырую вырезку?

Маменька стала медленно раскрывать рот.

– Нет, – быстро опередил ее я, – ни разу не видел матушку за такой трапезой, и кошачьи гормоны она тоже не принимает!

– Ладно, – кивнул доктор, – пойдем с другого конца. Что ела больная?

– Рыбу дорадо с овощами, творог, естественно, обезжиренный, чай элитный, китайский, две тысячи рублей за кило, – перечислила маменька.

– Кот это пробовал?

– Ну в жисть он рыбу с творогом жрать не станет, – помотал головой Валера.

– А чай пил? – невозмутимо продолжал эскулап.

Все уставились на Леонида. Первым пришел в себя Николай.

– Коты не употребляют чай! – сказал он.

Врач почесал в затылке:

– Да! Я предполагаю, что они что-то вдвоем слопали. Вспоминайте.

– Я не любительница деликатесов, предназначенных для животных, – процедила Николетта.

– А мой только сырую вырезку хавает, – не преминул напомнить Валерий.

– Вы ступайте себе, – набросилась на врача маменька, – раз помочь не можете, то уходите. Вава, заплати им!

– Мы муниципальная «Скорая», – возмутилась Валя, – не рвачи частные, бесплатно приезжаем.

– Тогда понятно, отчего диагноз поставить не можете! – взвизгнула Николетта. – Вава, у нас все так плохо, что пришлось врачей для нищих вызывать?

Леонид побагровел, и тут Валера воскликнул:

– Вспомнил! Марсик еще корешки жрал!

– Какие? – заинтересовался доктор.

– Не знаю!

– Где он их взял, на улице вырыл?

– Нет, он же домашний.

– В цветочном горшке?

– Не.

– Тогда объясните!!!

– На лестнице помойный мешок разодрал, – вздохнул Валера, – регулярно, между прочим, мусор потрошит, как выскочит, так и нашкодничает. Я за совком пошел, а Марс пропал. Думал, он испугался, что веником по заднице получит, потом слышу, урчит. Поднялся к окну: сидит под батареей и какой-то корень грызет. Я хотел отнять, не дает, шипит, царапается. Турнул его веником, так, не поверите, он схватил, словно собака, эту дрянь в зубы и деру домой. Пока все не сожрал, не успокоился.