И когда я, наконец-то, оказалась в своих покоях и осознала, что мне больше не нужна ни выдержка, ни самолюбие, чтобы отвечать ударом на его удар, я просто рухнула на пол, не найдя в себе сил даже добраться до постели.

Кинувшийся ко мне Гадриэль натолкнулся на пылающую в моих глазах жажду мести и счел за лучшее отойти. Сэнар, во взгляде которого уже так привычно ничего не отражалось, предложил вызвать лекаря. Но услышав большее похожее на змеиное шипение: «Нет» — тоже решил со мной не связываться.

И лишь Айлас, попросив всех покинуть комнату, так, словно он занимался этим регулярно, перетащил меня с ковра на кровать. А уже спустя несколько минут, не вызвав у меня ни тени стеснения или протеста, отпаривал меня в купальне. Чередуя пахнущую травами горячую воду и жесткий массаж, обильно сдобренный ароматными маслами.

А уж после того, как вскинувшись во сне от вернувшегося кошмара, в котором мое тело вновь ощутило все прелести свободного полета, почувствовала, как он, придержав меня одной рукой под спину поднес к губам бокал с терпким отваром, я прониклась к нему чем-то похожим на симпатию. Очень надеясь, при этом, что мне не придется об этом сожалеть.

— А вот Вы, моя госпожа, — как ни в чем ни бывало, продолжил Айлас, — можете оказать внимание любому мужчине. Вы можете заговорить с ним, предложить ему прогулку по парку…

— Открыть лицо, — закончила я за него.

Но настолько тихо, чтобы дать остальным понять — эта часть разговора для них совсем не предназначена.

— Не думаю, что это стоит делать. Если, конечно, Вы не хотите от кого-нибудь избавиться. — Так же тихо добавил слуга.

Намекая на то, что рассказывая мне о ритуале Предложения себя, принятом на Дариане, Вилдор весьма ясно дал мне понять, что любой даймон, получивший от меня такое предложение, закончит довольно незавидно. Даже в том случае, если это будет его собственный сын.

А на мое замечание о том, что я уже замужем, с присущей ему насмешливостью заметил: «Только не по нашим законам, моя прелестная принцесса». Заставив меня в очередной раз задуматься о том, кого я себе, находясь рядом с ним, напоминаю.

— Вы можете потребовать закончить прием в любое время. Если Вы сочтете оскорблением что-либо из сказанного, то в Вашем праве потребовать от своего тера или самого Ялтара восстановить Вашу честь.

— А сама я этого не могу?

Уточнила я, чтобы в очередной раз позлить Сэнара: ответ на этот вопрос был мне известен.

— Вы — можете. Но для тера это будет означать, что его воинские качества Вы оцениваете ниже, чем свои и не готовы доверять ему свою жизнь. Единственным возможным итогом для него в таком случае будет Ритуал Потери Чести.

Мог бы и по-человечески сказать, что придется моему хладнокровному телохранителю самолично броситься на острие меча. Не имея ни единого шанса избежать этого.

Ну и порядки….

— А для Ялтара? — Хлопнула ресничкой по ресничке я.

Разглядывая себя в большом зеркале, установленном в моей гостиной, где кроме меня, Айласа и Гадриэля находились еще Риган и Валиэль. Они должны были сопровождать меня в качестве моих спутников, а дракон, к тому же, в роли побратима Ярангира. Тот потребовал провести единение кровью, как только его душа слилась с новым телом.

Судя по тому, как быстро это произошло, эта процедура у них едва ли не на поток поставлена.

— К Вашему большому сожалению, моя госпожа, Ялтар может просто не позволить Вам этого сделать.

В отличие от черноволосого Лорда, который смотрел на все происходящее со странным выражением лица, в котором нет-нет, да мелькала брезгливость, Валиэль с искренней непосредственностью всем восторгался. Что меня не могло не радовать: как бы хорошо меня не знал Гадриэль, мой должник меня чувствовал. И… доверял. И его доверие значило для меня так много, что я не могла не учитывать его мнения, прежде чем действовать.

— А если сам Ялтар позволит себе оскорбить меня?

Я разгладила невидимую складку на небесно-голубом платье, которое преподнес мне к приему Вилдор. Наблюдая за тем, как мое отражение чуть склоняет голову, позволяя усыпанным сверкающей пылью локонам, по просьбе того же Вилдора ничем не скрепленным, скрыть мой взгляд.

— Он себе этого не позволит.

С каким-то надрывом, и совершенно неожиданно для меня, произнес стоящий у двери тер. Оказывается, прикидываясь предметом мебели разговаривать он не разучился.

Но, вообще-то, общалась я не с ним.

— А если позволит? — Вновь задала я свой вопрос, адресуя его слуге.

— Он себе этого не позволит. — Как эхо повторил за Сэнаром Айлас. Но, продолжая мою игру, добавил. — Но если это вдруг случится, Вы имеете право требовать от него смыть это оскорбление кровью. И если Вы первой нанесете ему рану, даже если это будет царапина, он покроет себя позором.

— Спасибо, Айлас. — С самой обаятельной улыбкой, на которую только была способна, поблагодарила я. И резко обернувшись в Гадриэлю, лицо которого было необычно бледным, жестко бросила, заставив всех вздрогнуть от резкости перехода. — Вот этим я сегодня и займусь.