Шрифт:
– Стой!
– тихо крикнул вдруг Кокорин и остановился сам.
– Слышишь?
Петров ничего не слышал. Кроме шума крови в ушах. Но остановился.
Кокорин показал рукой - 'ложись!' Петров послушно лег на ненавистный снег.
Кокорин махнул - 'за мной!' Ефрейтор напрягся и пополз за ним, неловко выворачивая ступни в мягких креплениях лыж.
Они подползли к маленькой полянке - истоптанной, как будто по ней стадо мамонтов пробежало. И испачканной кровью...
На поляне лежали тела восьми десантников.
В изорванных, грязных маскхалатах.
Без голов. Все без голов. Головы ребят были развешаны на окружающих полянку деревьях.
Кокорин привстал, пытаясь разглядеть страшный пейзаж. Привстал и неожиданно потерял сознание. Не то от ужаса, не то от истощения.
А ефрейтор Петров сглотнул слюну и пополз - как рак - обратно.
Он полз, стараясь не глядеть перед собой. Не видеть. Не смотреть. Забыть. Он цеплял пальцами, выглядывающими из дырявых рукавиц талый снег и запихивал его в рот, стараясь унять мучительную тошноту в желудке, пытающемся вырваться наружу.
Остановился он только после того, как дуло карабина ткнулось ему в спину.
– Юрген, еще один!
– хрипло засмеялся чужой голос.
Петров ткнулся лицом в снег. И расцарапал свежий волдырь колючим настом. Сильная рука сдернула с ефрейтора подшлемник и схватила его за волосы.
– Еще одному конец, Дитрих!
Холодная сталь коснулась горла ефрейтора. И, в этот момент, он вдруг яростно закричал, выворачиваясь. Он зубами вцепился, рыча как волк, в руку, держащую кинжал, прокусил ее до крови и с наслаждением почуял теплую, солоноватую кровь...
Немец заорал и ударил его второй рукой по затылку.
А когда ефрейтор обмяк - резанул дрожащей рукой по горлу - раз резанул, второй, третий...
– Юрген, хватит!
– смеясь, воскликнул второй эсэсовец.
– Он мне руку прокусил!
– прорычал ему в ответ обер-шютце Юрген Клинсманн. А чуть позже поднял голову ефрейтора Петрова и насадил ее на сучок ближайшей березы.
– Девять...
– Зато поедешь в отпуск!
– ответил ему напарник.
– Раненый большевистским зверем...
– Надеюсь он зубы чистил, - проворчал эсэсовец, зажимая запястье.
– Мне еще заразы не хватало. Дитрих, бинт дашь или нет?
– Держи, - напарник протянул раненому пакет.
– Ну если и зараза... руку отнимут и вообще на войну не вернешься. А потом как инвалиду тебе землю тут дадут...
– Не хочу я тут. Одни болота. Помнишь, на Украине какие земли? Вот я там надел возьму после войны. И тебе в аренду сдам. Ты мне поможешь или нет?
– рявкнул Юрген на Дитриха.
Когда же повязка была наложена, в кустах - откуда выполз сумашедший русский - послышался стон.
– Еще один?
– схватился за карабин Дитрих.
– Сейчас посмотрим...
– проворчал Клинсманн.
Они подошли к кустарнику.
– Точно... Еще один... Будем резать?
Клинсманн собрался было достать свой кинжал с выгравированными рунами СС, но тут русский тяжело перевернулся и на ломаном немецком произнес:
– Нет. Не стрелять. Я есть племянник Вячеслав Молотов.
Немцы молча переглянулись. После чего Юрген сунул кинжал в ножны. А через час старшина Василий Кокорин стоял перед каким-то немецким офицером и рассказывал ему, что родная мать Васи Кокорина - Ольга Михайловна Скрябина - родная сестра наркома иностранных дел СССР Вячеслава Михайловича Молотова. А сам Кокорин - не старшина - а порученец командующего фронтом генерал-полковника Курочкина.
А еще через час офицеры штаба дивизии СС 'Мертвая голова' вынесли вердикт, сравнивая физиономию старшины Кокорина с газетной фотографией наркома Молотова - похож.
После чего Василий вдохновенно рассказывал немцам о том, что военная политика Советского Союза заключается в том, чтобы оттеснить Германию к границам сорок первого года, затем заключить мир и лет через десять-пятнадцать напасть на немцев и покончить с ними.
Обер-лейтенант Юрген фон Вальдерзее потом сильно удивлялся протоколу допроса. Но - когда он повторно допрашивал племянника Молотова - пришел к выводу, что это - возможно! лишь возможно!
– старшина Кокорин не врет. Вернее, говорит, что думает. И, что он действительно племянник Молотова. Ведь фотографию сына Молотова - Григория, уже год находившегося в плену - он опознал, как и опознал фотографию Якова Джугашвили...
После допроса обер-лейтенант вышел на крыльцо и закурил, вслушиваясь в звуки далекого боя. Это проклятые десантники пытались прорваться к своим. Эх, если бы взять в плен кого-нибудь из русских офицеров... Но на такое чудо обер лейтенант Юрегн фон Вальдерзее рассчитывать не мог.
Интересно, этот старшина и впрямь племянник Молотова?
22.
– А я откуда знаю, - удивился Тарасов.
– Мне, знаете ли, о родственниках бойцов не докладывали.