Муссолини пытался найти логический выход из создавшейся ситуации и произнес с трудом:

— Если ваше высочество правы, то я должен подать в отставку.

— Могу сказать вам, — ответил король, чтобы не попасться в ловушку, — что я непременно приму ее.

Как потом вспоминал король, Муссолини вдруг вздрогнул, как от близкого разрыва 305-миллиметрового снаряда, и прошептал с болью, опускаясь без приглашения в стоявшее поблизости кресло:

— Стало быть, это конец…

Сидя в салоне автомашины, его шофер Боратто стал просматривать воскресные газеты. Неожиданно шеф полиции королевского двора Джузеппе Мораццини просунул голову в дверцу автомобиля и сказал:

— Поторопитесь, Эрколе, вас вызывают к телефону. Я пойду с вами, так как мне тоже надо позвонить.

Боратто посмотрел на часы. Было 17.10 пополудни — видимо, Рашель звонит с виллы Торлония, чтобы узнать, когда ей ждать дуче. Он и прежде неоднократно ходил звонить в дом привратника, расположенный шагах в пятидесяти от виллы Ада. Мораццини шел следом за ним. Не дойдя до домика привратника, Боратто вдруг с ужасом почувствовал, как на него сзади навалились двое неизвестных вместе с Мораццини. Ему прижали руки и отобрали пистолет. Шеф полиции произнес ему на ухо, шипя:

— Слушайте внимательно! Никакого дуче больше нет. Бадолио назначен новым главой правительства…

В салоне короля Муссолини услышал примерно то же самое.

— Я пришел к выводу, — сказал король, — что единственным человеком, который сможет осуществлять контроль в сложившейся ситуации, является маршал Бадолио. Он сформирует новое правительство из офицеров и продолжит войну. Бадолио пользуется авторитетом не только в армии, но и в полиции.

— И в полиции, — повторил Муссолини тупо, глядя в потолок.

Капитан Вигнери в это время садился в санитарную машину вместе с капитаном Авверсой, тремя агентами и тремя унтер-офицерами в повседневной форме одежды. Пятьдесят карабинеров оставались в кустах. «Санитарка» медленно тронулась к восточной стороне виллы Ада и остановилась в семи шагах от главного входа. Шофер осторожно сдал ее назад так, чтобы задняя ее дверка оказалась напротив лестницы.

Как потом вспоминал Вигнери, шума никакого не было, слышны были только гул пчел да тихое звяканье фарфоровой посуды на кухне.

На верхней ступеньке лестницы неподвижно стоял королевский лакей Витторио Пикколи в черной куртке и голубых с красными кантами брюках — ливрее савойского дома. Вигнери не спускал глаз с лица лакея. Реакция Пикколи должна была показать момент начала его, Вигнери, действий, чтобы избежать кровавого вмешательства личной охраны Муссолини.

Вигнери знал, что король был против ареста дуче на территории его имения.

— Пока я дышу, — сказал он герцогу Акваронскому, — я не отдам подобного распоряжения.

Но арест за пределами виллы, пытался убедить его герцог, вызовет вмешательство личной охраны дуче и приведет к кровавому столкновению, а возможно, и к фашистским контрмерам и даже гражданской войне. Самым верным было бы арестовать дуче — вопреки общеизвестным канонам гостеприимства, — пока он еще был гостем короля, и отправить в санитарной машине в казарму карабинеров.

Король в типичном для него духе не сказал ни «да», ни «нет», а лишь развел руками. Герцог же распорядился об аресте Муссолини от имени короля.

В салоне король пытался наложить, как говорится, бинты на раны.

— Мне очень жаль, очень жаль, — Пунтони ясно слышал сквозь двери слова короля, — но решение не может быть другим.

Муссолини потом сказал, что король взял обе его руки в свои, как надежный друг, и заверил его:

— Не беспокойтесь о личной безопасности. Я отдам распоряжение о вашей защите.

Дуче предупредил короля:

— Кризис этот будет расценен как победа Черчилля и Сталина.

Когда король провожал его до двери, Муссолини не сказал более ни слова. Посмотрев на часы, уточнил: было 17.20. Коль скоро это затронуло его интересы, королю потребовалось всего двадцать минут, чтобы положить конец двадцатилетию фашизма.

Но вот Вигнери увидел, как лакей слегка кивнул и в тот же момент исчез из виду. Когда капитан быстрыми шагами поднялся по лестнице, ни короля, ни его помощника видно не было. Муссолини тяжело спускался вниз, за ним шел де Цезаре. Тут же перед секретарем возник Авверса. Агенты, стоявшие внизу лестницы, сразу же скрылись за автомашиной Муссолини.

— Дуче, — произнес Вигнери, становясь на пути Муссолини, — по приказу его величества короля мы просим вас следовать за нами, чтобы защитить от возможных оскорбительных действий против вас черни.