Муссолини непонимающе посмотрел на него, затем сказал слабым голосом:

— В этом нет необходимости, — и направился к «астурии».

— Дуче, — настоятельно молвил Вигнери, — я обязан выполнять приказ, — и заступил ему дорогу. — Вы должны пройти в мою автомашину, — продолжил капитан и подтолкнул дуче в сторону санитарной автомашины.

Когда ее задняя дверца открылась, Муссолини отпрянул. Мягко, но настойчиво Вигнери взял Муссолини за левый локоть и подтолкнул внутрь. За ним последовал де Цезаре. Агенты и унтер-офицеры сразу же вскочили в «санитарку».

— А к чему эти люди, — запротестовал Муссолини.

— Выходите, парни, да побыстрее, — приказал капитан, сделав выразительный жест рукой.

С верхней ступеньки лестницы лакей Пикколи наблюдал за происходившим. Последняя и нелепая сцена падения дуче навсегда' останется в его памяти: Муссолини поднял обе руки к голове, удерживая котелок, агенты повыпрыгивали из «санитарки», бряцая оружием, затем железная дверка закрылась, и машина тронулась.

Подполковник Санто Линфоцци не жаловался на окружающий мир. Этот июльский воскресный вечер в римской казарме карабинеров Подгора, где он был комендантом, ничем не отличался от ему подобных: на парадной площадке виднелись группки родственников, нагруженных сумками с продовольствием, солнце пробивалось сквозь ветви пальм.

Затягиваясь сигаретой, подполковник гадал, когда к ним прибудет генерал Анджело Чериса. Еще днем он получил об этом извещение.

Вдруг он вздрогнул. В широкие железные ворота казармы въехала санитарная машина, притормозив у двери, у которой он стоял. Из задней двери выпрыгнули два офицера, затем вышли восемь каких-то человек в гражданском. Недокуренная сигарета выпала у него изо рта, так как в одном из них он узнал самого главу правительства.

— Дуче, — произнес Линфоцци с бессмысленной улыбкой на лице, подходя к нему, — это большая честь для нас!

Муссолини лишь посмотрел на него.

— Подполковник, — сухо произнес Вигнери, отдавая честь, — дуче — наш гость. Пожалуйста, откройте офицерский клуб, чтобы он немного освоился.

Подполковник направился к клубу. Когда он открыл дверь, Вигнери отодвинул его в сторону и прошел с Муссолини по коридору в небольшую комнату, обставленную мебелью в имперском стиле и выходящую окнами в опрятный сад. Муссолини по-прежнему молчал, но де Цезаре подошел к капитану и спросил:

— А если дуче захочет отсюда уйти?

— Он не сможет этого сделать, — нетерпеливо ответил тот.

— А если ему надо будет позвонить? — настойчиво продолжил де Цезаре, показывая рукой на телефонный аппарат, стоявший на столике.

— Он не должен звонить, — покачал Вигнери головой.

— Тогда как вы объясните все это? — с раздражением спросил де Цезаре.

— Господа, я лишь выполняю приказы, — ответил Вигнери холодно. — И это не моя компетенция — давать объяснения.

Не глядя на столик с телефоном, Муссолини нервно похлопывал пальцем нижнюю губу. Вигнери же подошел к столику и тремя движениями перочинного ножа отрезал провод.

В 7.30 вечера рядовой Николо Моначи сел в трамвай. Когда он платил за проезд, то понял: по-видимому, что-то произошло. В вагоне царило холодное молчание, а люди, завидев его милицейскую форму, отстранялись от него как от прокаженного.

У Моначи было неплохое настроение. Двадцатидевятилетний Николо был одним из восьмисот человек личной охраны дуче. Он возвращался в казарму после раскопок в Сан-Лоренцо, побывав в послеобеденное время на площади Аргентина, где заглянул в стрелковый тир и комнату ужасов.

Едва войдя в казарму, он понял, почему люди вели себя столь странно. К тому же унтер-офицер его роты, увидев его, сказал:

— Муссолини пал. Есть ли у тебя гражданская одежда? Самое время отсюда сматываться.

Хотя официальное объявление было сделано лишь через три часа, слухи о падении Муссолини распространились по Риму с необычной быстротой.

Некоторые использовали для этого коды. Леопольдо Пиккарди, либерал и член подпольной организации, например, подняв после звонка телефонную трубку, услышал, как Марчеза Бенцони, приятельница Марии-Джозе, сказала:

— Король засунул большой сыр в шкаф.

Энцо Сторони, адвокат королевской семьи, позвонил своему тестю и пригласил его к себе:

— Приходи сегодня вечером, будут сигары и кофе. Дело в том, что двадцать лет назад старик заявил, что не сделает ни одной затяжки до тех пор, пока не рухнет фашистский режим.

За столом на вилле Ада королева Елена выговаривала мужу:

— Нельзя так обходиться с гостями. Ведь тем самым нарушены правила королевского гостеприимства. Его следовало арестовать где угодно, но не в нашем доме.