Джонни встал. Несколько секунд он смотрел через окно на улицу. Его охватил радостный страх. Перед стоящим напротив домом, у входа, он увидел Нанни. Девочка сидела на каменных ступенях. Расставив худые ножки, она шевелила пальцами ног, а руки скрестила на животе.

За это время вахмистр достал газету из ящика стола.

— Садись пока, — сказал он и вдавил Джонни в кресло. — Вот здесь сообщения командования вермахта за вчерашний день. — Он сложил газету. Это была «Фелькишер беобахтер». Своим толстым указательным пальцем он показал на напечатанный мелким шрифтом абзац и прочел: — «В битве за Берлин надо бороться за каждую пядь земли! Продолжаются ожесточенные уличные бои. Юго-западный район столицы рейха захвачен советскими танками…» Это уже похоже на полное окружение. Вполне возможно, что Берлин уже окружен русскими, — прокомментировал Краке прочитанное и зашелестел газетой. — Сейчас и газеты никому не нужны: сейчас каждый лучше слышит собственными ушами. Ты слышишь, как все трещит? Еще несколько часов, самое позднее сегодня вечером русские будут уже здесь!

«Мою мать никто не принуждал, — думал Джонни, — и моего отца тоже. Большинство жителей из нашего дома не хотели иметь ничего общего с нацистами. Но как попал в нацистскую партию полицейский или лавочник Бентлер?»

Вахмистр наклонился над письменным столом.

— Ну, что ты об этом думаешь?

«Что я об этом думаю? — Джонни погрузился в раздумье. — А что бы подумали об этом другие, мои друзья?»

— Ничего не можешь ответить, — проговорил, задумавшись, Краке и долил в кружку кофе.

«Что я должен делать? — лихорадочно думал Джонни. — Что? — Он попытался себе представить, что Ганка находится здесь, в участке, вместе с ним за одним столом. — Неужели так начинается то новое, чего так хотел товарищ Ешке? Неужели народная власть будет опираться на показания доносчиков? — Сама эта мысль показалась ему нелепой, и он решил: — Я должен как можно скорее удрать отсюда!»

— Когда сюда придут солдаты Красной Армии, — пробормотал мальчик, — и найдут в соседней комнате знамя со свастикой, тогда они вряд ли будут дружелюбными…

— Что ты говоришь, оно все еще там стоит? — прогудел Краке и быстро поднялся. — Должно быть, оно торчит там со времени последнего дня рождения фюрера…

Он прошел тяжело к порогу.

— Где же оно стоит? — раздался из соседней комнаты голос полицейского.

— У стены за сейфом.

Говоря это, Джонни подошел к самой двери.

— Ах, вот оно где, — обрадовался Краке, — теперь вижу и я!

Дверь с решеткой имела защелкивающийся замок. Мальчик со всей силой толкнул и захлопнул дверь. «Клац!» — громко щелкнул замок.

Искренне удивившись, Джонни спросил:

— Но почему вы мне все это рассказываете?

Вахмистр встал и тяжёлыми шагами заходил взад и вперед: от все еще не запертой двери с решеткой к деревянному барьеру и обратно. Под его шагами скрипели половицы. Расстегнув свой мундир, он пробормотал, не взглянув при этом на Джонни:

— Я полагаю, что ты умный парень.

Мальчик с любопытством наблюдал за полицейским, который разговаривал сам с собой, а его, казалось, уже больше не замечал.

— Я служу уже более сорока двух лет. Носил форму еще при кайзере. За это время я получил, можно сказать, огромный профессиональный опыт. И русские не откажутся от таких людей, которые кое-что понимают в деле, которые будут заботиться о спокойствии и дисциплине, о наведении порядка. Вот почему я хочу сказать, что и при новом порядке никак не обойтись без полиции. Как только сюда придут русские солдаты… — Вдруг Краке замолчал и пристально посмотрел на Джонни. — Ты же был у русских, мой мальчик, не правда ли? Я не спрашиваю тебя, что и почему ты там некая и почему ты непременно хочешь вновь туда попасть, хотя это и входит в мои обязанности. Когда победители будут здесь, ты будешь мне очень нужен. Ты расскажешь им о том, как я спас тебя от гестапо. И больше ничего. — Он вдруг остановился и направился к столу. — Почему ты больше ничего не ешь?

Джонни вновь принялся неторопливо жевать. Полицейский стал на удивление дружелюбным и необыкновенно откровенным.

— И все-таки, и все-таки… Вы состояли в нацистской партии? — через некоторое время спросил мальчуган.

— Как номинальный член, — уступчиво ответил Краке, — лишь как номинальный член. Мы все были вынуждены…

Джонни вынул ключ из замка и неторопливо осмотрел комнату.

— Постой, мальчик! — умолял его вахмистр, появившись за решеткой. Его нижняя губа слегка дрожала. Знамя со свастикой он уронил на пол. — Прекрати шутить и открой меня!

Джонни положил ключ на письменный стол и начал собирать свои вещички.

— Ну, выпусти же меня отсюда!

Карманный ножик Густава мальчик спрятал в карман, потом гильзу Пети, маленькую звездочку и другие свои вещички. Осторожно сложил листок Эрнста Ешке. Все это он делал нисколько не торопясь.

Краке тряс засов, однако дверь не поддавалась.

— Ты должен открыть меня! — умолял он мальчика.

Джонни лишь качал головой.

Лицо вахмистра постепенно становилось багровым. Глаза выкатились из орбит как маленькие желтые мячи.