`Спасибо тебе Господи, за эти минуты, за вздохи и выдохи, за улыбки любимых.

Спасибо за сегодняшний день, и день завтрашний.

Спасибо за жизнь, и за науку быть счастливой' — прошептала девушка, глядя на иконки в углу комнаты.

Вадим смотрел на веселящихся подруг: красивых, грациозных, уверенных в себе, остроумных — блестящих, и вспоминал ту, чья красота не ослепляет, но греет, ту, что одевается без особого лоска, не изощряется в шутках, выказывая свою остроумие, не пытается поразить своей эрудированностью и мастерством обольщения, но на деле очаровательней и привлекательней любой грезы, богаче любого магната. Ту, что проникла в его душу, не желая и не ведая того, против своей воли, против его.

Он обнимал Машу и шептал ей на ухо комплементы, но видел не племянницу, а Лику. Не острый взгляд голубых глаз и довольную улыбку обольстительницы, а огромные черные глаза с поволокой печали, взирающие на него с наивной доверчивостью и нежностью, мягкую, застенчивую улыбку. Ликину.

Время шло, шагами-часами увеличивая расстоянье меж ним и девушкой. И пора забыть, и некогда, да и незачем помнить и ее, и свой утренний порыв, но чем больше часов меж ними, тем сильней желание сократить расстояние, повернуть время вспять или ускорить его ход вперед.

Он смотрел на Машу, поощрительно улыбался Кате, а видел лишь Лику, и хотел ее. Хотел вновь встретиться с ее губами, обнять податливое тело.

Он, словно озабоченный пацан, млел от воспоминаний, горел в предвкушении новой встречи, готов был бросить веселых девчонок и устремится к предмету своего вожделения. Когда он так горел, когда он так хотел женщину? Когда последний раз готов был творить безумия, идя наповоду сердца вопреки рассудку? Когда, последний раз его желание обладать было настолько острым и неукротимым, что вызвало досаду не на себя, а на планы, что мешают ему? Кто и когда возбуждал его одной мыслью о своем существовании? О ком кроме дела и врагов думал больше десяти минут в день?

`Я просто давно не был с женщиной', - думал он, охлаждая кровь виски с содовой. И тешил себя мыслью, что завтра он вновь прикоснется к теплой, нежной коже, почувствует трепет Ликиного тела в своих руках, вкус её поцелуя. Он насытится девушкой и все пройдет. `Так уже бывало не раз, так было всегда', - уверял себя, а сам щурился, представляя Лику, и казалось ему, что она где-то рядом, так близко, что только обернись и встретишься взглядом, сможешь дотронутся. И чудился ему в смеси сигаретного дыма, спиртного и духов, запах ее волос, ее тихий, ласковый голос в какофонии звуков.

— Он тебя хочет, — шептала Катя подруге на ухо, ловя взгляды Вадима. Маша снисходительно посмеивалась и таяла от счастья.

Катерина права. Дядька — Вадим — не дядька, она разберется потом, за кордоном. Когда вырвется из плена родительского внимания, из душных стен отчего дома. Когда все `надо', будут заменены `хочу' и исполнены. Она будет свободна и любима. И этот мужчина, что сводит ее с ума, что привлекает внимание почти всех дам и девиц в этом заведении, будет всецело принадлежать ей. О, она сумеет стать для него единственной королевой, которую он будет слушаться, любить, боготворить. Она, только она будет владеть его сердцем, умом и капиталом.

И прочь сомнения. Она не настолько глупа, чтоб отказываться от такого счастья, как Вадим. Он действительно ее шанс, приз за терпение, ум и целеустремленность. Они достойны друг друга.

— Я его беру, — решившись, шепнула Катерине с хитрой улыбкой.

— Ес-с! Наконец-то! Благословляю!… И не теряйся, не жди, бери сейчас, пока в руки идет, — процедила, отворачивая лицо под пристальным взглядом Вадима. — А то вон, сколько элитных стервочек вокруг вьется. Глаз на твою добычу положили.

— Не бойся — зубки обломают. Что мое — то мое.

— За что я перед тобой благоговею, это за хватку, — хихикнула Рябинина. — Пойду-ка я на разведку, а ты здесь постой, авось узнаю у нашего счастливчика планы на счет тебя. Ой, ну ты посмотри, — кивнула на элегантную женщину, не спускающую томного взгляда с Вадима. — Джульетта мумифицированная. Ей к пенсии готовится надо, а она туда же в поля любви и нивы сладострастья!

И оставив Машу у стойки бара, пошла за столик, к Вадиму. Плюхнулась, закрыв своей спиной доступ взгляду женщины к телу Грекова.

— Всю жизнь бы так веселилась.

— Кто мешает? — хитро прищурился тот.

— Финансы, увы.

— Не проблема. Пока я здесь можно решить любую финансовую проблему.

— А не финансовую? — лукаво улыбнулась блондинка.

— Тоже. Излагай дитя, — хмыкнул Вадим. Игра девушки его забавляла. Дивная у Маши подруга: легкомысленная, раскованная и рискованная.

— Ох, — вздохнула та, томно и с придыханием начала излагать, кокетливо накручивая локон волос на палец. — Вам как святому отцу поведаю, не тая: мечтаю о любви настоящей, а ее все нет и нет. И где искать, единственного своего, друга ненаглядного?