Дезориентированный разум заметался в поисках привычных человеческих понятий. Пугаясь открывшейся перед ним картины, он чуть было не бросился назад.

То с чем столкнулся разум Потёмкина, показалось ему настолько чуждым, что он решил, что промахнулся и залез в голову к негуманоиду.

Завыл, включаясь, защитник. Мозг выдал предупреждающий сигнал. Кто-то или что-то, меняло его внутреннюю структуру. Дмитрий из последних сил рванулся на волю, пытаясь разорвать светящиеся нити, вцепившиеся в его напряженное тело, и… прозрел.

"Невероятно сложное, не значить чужое, — успокоил он себя. — Программа-взломщик — вот что такое программатор".

— Молодец, либерис. Почти в точку, — прошелестел в голове знакомый голос. — Жалко, что не хакер.

Бейрут появился неожиданно словно вынырнул из ближайшей миниатюрной галактики. Только что его не было и вот он, стоит и смотрит в глаза.

— При помощи нее можно будет войти в прописанную действительность. Она едва не взломала твои мозги, пытаясь подключить их к себе.

— Но зачем? — спросил Дмитрий.

— Чтобы использовать твои вычислительные мощности, — Бейрут смущенно пожал плечами. — Да я, если честно, и сам до конца не понимаю, как это все работает.

Дмитрий осторожно вернулся в мыслесферу Трофима, ощущая затягивающую силу программатора.

— Останови этого идиота, пока он не взорвал тут все вокруг, — возмутился Бейрут, мотнув головой в сторону Вирусапиенса.

Потёмкин повёл плечами, прислушиваясь к себе. Он словно заново родился и по-новому взглянул на мир.

Мозг, перестраиваясь, вставлял измененные константы в физические законы, пересчитывал, сопоставлял полученные данные заново. Толпившиеся в голове вопросы, ожидавшие своей очереди, как-то разом исчезли.

— Боже мой, это мы! — выдохнул Потёмкин, бросаясь к Вирусапиенсу.

— Прекрати! — крикнул он, становясь перед сияющим прожектором, в который превратился Вирусапиенс.

Зеленоватый луч, устремленный в сторону Трофима, повисшего в центре гигантского программатора, погас.

— Фу, ты! — выдохнул Вирусапиенс. — Почему так тяжело?

— Это мы! — повторил Дмитрий. — Мы уничтожаем Землю!

— Не понял, — буркнул Вирусапиенс.

"Тяжело. Не понял. Пить нужно меньше!" — мелькнула в голове чужая мысль, и Димке показалось, что распятый в вышине Добровик улыбнулся.

Громко засмеялся Ванькин, хихикнул Анатолий.

— Некогда объяснять, — выдохнул Дмитрий. — Нужно найти отца Михаила.

— Не спеши торопыга, а то успеешь, — буркнул Ванькин.

— Да уж, поясни нам убогим, зачем нужен отец Михаил? — поддержал здоровяка Анатолий.

— Ладно, — сдался Потемкин.

— Ты говорил, что его программаторы взрываются. Отчего же тогда этот, — вмешался Вирусапиенс, не обращая внимания на злобные взгляды телохранителя, кивнул на подрагивающий гигантский, светящийся мириадами огней шар, — до сих пор цел?

— Это пока Трофим в нём, — ответил Бейрут. — Человек каким-то образом сдерживает распад программатора. Но ненадолго.

— Понятно, — протянул Вирусапиенс.

— Черт! — воскликнул Бейрут, глядя на Трофима. — Похоже, всё! Вирус Добровика в программаторе. Пора его вытаскивать.

— Долго вы еще возиться будете? — возмутился Бейрут, на секунду поворачиваясь в сторону Вирусапиенса.

Тот, подняв руки, выставил их перед собой.

— Погоди! Еще вопрос. Что за зверь поселился в моей сети? В компьютерной, я имею в виду, — поправился он, замечая недовольный взгляд Потёмкина.

— Трудно понять, долго объяснять. Нужен отец Михаил, — прогремел голос. — Поспешите!

Светящееся великолепие колыхнулось и фантастический шар, дрогнув, резко отпрянул от слушателей. Точнее, программатор не двинулся с места — он лишь сжался и его оболочка, ближний ее край, убежала от наблюдателей.

Дмитрий, затаив дыхание, смотрел на уменьшающуюся, но все еще гигантскую конструкцию. Уж очень она напоминала живое существо.

Противоположный край программатора, невозможно было различить, не включая расширенное зрение. Он терялся в бесконечной вышине, отгородившись от зрителей сотнями миллиардов галактик и миниатюрных туманностей.

Даже не смотря на мысленное внушение хакера, Димка не мог поверить, что висевшее перед ним сооружение — материализовавшиеся математические символы, ожившие формулы, способные существовать лишь в определенных условиях, в определенном пространстве.