— На базаре водку пил! — Юрий Николаевич толкнул бесчувственное тело. — Там мои ребята его и нашли. Не стали приводить в чувство, а сразу доставили ко мне.

— К-к-как пил? — задохнулся удивленный Потёмкин.

Он не мог поверить своим ушам. Однако дурно пахнущее тело, подтверждая слова генерала, шелохнулось, застонав, икнуло, перевернувшись на спину, и забормотало, что-то долгое, громкое и несвязное.

— Пьяный в стельку, — Дмитрий толкнул в грязный бок, пожевал неожиданно пересохший язык.

— Вы уверенны, что это ваш Вирусапиенс? — поинтересовался стоявший рядом молодой человек в военной форме.

Ощутив непривычную тяжесть в голове и боль в распухших, трескающихся губах, Дмитрий не сразу сообразил, что это не его ощущения.

— Конечно!

— А он не может, очнуться и… того? — Юрий Николаевич закатил глаза к потолку. — Исчезнуть.

— Сейчас это не совсем безопасно, — пробормотал Дмитрий, вспоминая свой последний прыжок. — Я думаю, он в курсе.

Генерал раздраженно сжал губы.

— Он во хмелю, а не в курсе! — прошипел, взглядом прогоняя, ожидавших приказаний подчиненных.

Бойцы неспешно покинули комнату, похоже, их очень интересовал вопрос: "Зачем ловить одного пьяницу целым взводом спецназовцев?"

Мужик громко всхрапнул, открыл глаза и невидящим, мутным взглядом посмотрел в потолок.

— Интересно! — негромко произнёс Дмитрий, всматриваясь в помятое, обрюзгшее лицо.

Отвисшая челюсть, стекающая по подбородку, густая слюна, исчезающая в пуке светлых, засаленных волос. Борода спуталась, впитав, все что употреблялось и все что извергалось, — торчала паклей.

— Как вы думаете, почему человек пьёт? — Потёмкин повернулся к Юрию Николаевичу.

— Вот и я задал себе этот вопрос, — раздался голос за спиной, — как только понял, что Бога из меня не получится.

Димка повернулся на голос и встретился глазами с прояснившимся взглядом Вирусапиенса.

— Люди охотнее верят, в то, что никогда в жизни не видели, — продолжил трезвеющий мессия, — чем своим глазам. То, что перед глазами, они пытаются любыми способами отвергнуть, соглашаясь на любые придумки. Они даже готовы согласиться принять собственное сумасшествие.

Руки немытого мужика затряслись мелкой дрожью.

— Не оболочка, а инструмент садиста, — раздраженно буркнул он, с трудом останавливая похмельную трясучку. — Скоро простейших физиологических функций выполнить не смогу.

— Во, нахал! — заревел Юрий Николаевич. — Ухлестался ву смерть и на тело человеческое давай пенять! И ведь, судя по вони, далеко не первый день возливает.

— Никак не могу вас людей понять, — не обращая внимания на возмущенного генерала, продолжил Вирусапиенс.

— Придумали для себя кучу условностей. Сами им не следуете, словно придумали их для кого-то, но от других требуете. Большая часть человечества находиться в полуобморочном состоянии основную часть своей жизни. И ничего!

— Посмотрел я на окружающих меня людей, посмотрел… Думал — может опьянение, и дает то особое состояние, которое помогает им понять смысл их существования. Может именно оно предоставляет те возможности, которые не характерны обычному человеку. Думал, все они, пребывая в эйфории, что-то ищут, познают истину, но теперь я точно знаю — в таком состоянии нельзя долго существовать. В таком состоянии, не то что смысл жизни найти нельзя, но и себя отыскать через некоторое время, вряд ли удастся, — прохрипел Вирусапиенс, и потянулся к стакану с водой.

Тело его покрылось испариной. Крупные жирные капли выступили на лбу, покатились по горячей коже, и тут же испарились, оставив после себя грязные длинные разводы. Он приводил себя в порядок, выгоняя из организма, скопившиеся за время душевных экспериментов, шлаки. На это его сил пока еще хватало.

— Нет, лучше быть мессией! — шумно вытолкнул Вир воздух из груди. — Не так болезненно, как простым человеком. Бедные люди! Сплошные страданья. И после этого, требовать от них вселенской доброты.

Жирные капли на лбу высыхали, но на их месте тут же появлялись новые.

— Чёрт! Что-то не так, — прошипел Вирусапиенс. — Не могу контролировать.

— Не ты не можешь. Мир меняется, меняя наши возможности, — пояснил Дмитрий.

— Давай по-нашему, по человеческому — в душ! — проворчал он, подталкивая неудавшегося мессию к генеральской ванной. — Ты нам здоровый нужен. И не вздумай прыгать — без тела останешься.

Дверь закрылась, и из-за неё донесся недовольный голос:

— А то я раньше без тела не оставался?