– Скажите, пожалуйста, вы давно здесь работаете?
– обратился к нему Пэн.

– Около года, господин Муррей.

– А чем занимались раньше?

– Не помню. Со мной что-то случилось. Я очень сильно болел, был без сознания. А господа Кристи и Мондиал вылечили меня. Спасибо им.
– Чарли поклонился.

– Вам нравится здесь, Чарли?

– Более чем нравится. Очень хорошее питание, и у меня своя комната, - он кивнул на стену.
– Работаю через день.

Хотя такую заземленность чувств и потребностей новообращенных Муррей предполагал, втайне он надеялся услышать нечто иное. Ему захотелось узнать об обслуге ресторана как можно больше. Самый невинный вопрос поможет выявить о них что-то выходящее за рамки сложившихся представлений.

– Вы женаты, Чарли?

– Не знаю, господин Муррей. Вероятно, у меня остались где-то жена и дети, но я их забыл. Новой семьей пока не обзавожусь, вдруг найдется первая.

Делая заказ, Кристи проявил изысканный вкус настоящего гурмана. Он так и сыпал названиями причудливых блюд и подробным описанием сложных способов их приготовления. Пэн был равнодушен к пище и в чудесах кулинарии не разбирался.

Он наблюдал за снующими по залу официантами. Поэтому слушал Кристи рассеянно. А из названных им блюд знал только черную икру да иракский паштет куббу… Его внимание остановилось на какой-то фразе Кристи:

– И три билета к тетушке Таире…

– Сейчас выполню., господа.

– Что это за тетушка Таира?
– как можно беспечнее поинтересовался Пэн.

– Не спешите, - лукаво подмигнул Кристи.
– Вы получите удовольствие.

Все это не нравилось Муррею: ни двусмысленный тон собеседников, ни их хитрые, таинственные ухмылки. И даже обстановка в ресторане показалась ему подозрительной. Мало обедающих, люди в военной форме. Особенно смущали круглые ниши с темными стеклами, расположенные в стене по всей окружностк зала. Они казались множеством направленных на него глаз некой всевидящей и понимающей следящей электронной системы. Ему даже почудилось, что эти ниши - глаза, словно живые, меняют выражение; то чуть прищуриваются в зловещей улыбке, то смотрят неподвижным карающим оком.

Наконец Муррею удалось оторваться от холодного блеска стеклянных ниш. Зацепившись взглядом за вежливого официанта, обслуживающего соседний столик, он проговорил:

– Обычные люди. Даже не подумаешь…

– Не совсем обычные, - возразил Кристи.
– Вы можете гордиться, господин Муррей, что обедаете в этом ресторане. Вас обслуживает созвездие личностей. Бывшие политические и профсоюзные боссы, партизанские вожаки, литераторы, художники, философы. Другого такого заведения вы не найдете.

– А насколько устойчива социальная роль, которую вы этим людям… - Пэн не сразу нашел подходящее слово, - предлагаете? Не пытаются ли они изменить ее?

– Новообращенный, как и любой человек, ищет.органичную сферу приложения своих сил. И бывает, что находит не сразу. Это в порядке вещей. Но за рамки предназначенного ему амплуа он обычно не выходит.

Официант принес вино, закуски.

Кристи наполнил бокалы.

– Я хочу выпить за вас, господа, - произнес Пэн, - за ученых, которые потрясли меня своим изобретением. Думает ся, сферу применения вашего облучателя можно расширить Нельзя ли с его помощью исправлять психику не у здоровых, а у больных, лечить психически неполноценных людей? Предлагаю выпить за то, чтобы возможности вашего изобретения использовались полнее.

– Мы лечим только больных, - заметил Кристи.

Все выпили. Кристи тотчас снова заполнил рюмки необыкновенно ароматным, густым синеватым вином. Потом торжественно провозгласил:

– Господа, позвольте мне… Кругом кричат: мы живем в век научно-технической революции. Революция - это переворот не только в общественной жизни, но и в умах, это смена господствующих сил и тенденций. Так вот, научная революция совершается ради того, чтобы господствующей силой в умах стала наука, а в обществе - ученые. Поэтому, господа, я предлагаю выпить за ученых, которым суждено возвыситься над миром.

– Наука сильнее человека, это видно на каждом шагу, - задумчиво сказал Пэн.
– Я знаком, например, с несколькими способами изменения стереотипа мышления у людей: хирургическим, лазерным…

– Это пустяки, - перебил Кристи.
– Все способы, кроме нашего, вызывают необратимые изменения в программе поведения человека и в его мышлении. Наш метод стирает только память, не затрагивая ничего другого.

– Неужели пациент никогда не вспоминает о своем прошлом?- произнес Пэн, глядя на Чарли.

– Пока известно только одно, - ответил Кристи.
– За полтора года память не вернулась ни к кому.

– Разрешите мне, - вдруг поднял рюмку Роберт Мондиал.
– Я вот что хочу сказать, господа… Да, пусть наука возвысится над обществом. Но чтобы при этом она не грохнулась со своей высоты наземь, вдребезги не разлетевшись сама, и не раздавила все, что под ней будет находиться. Поэтому предлагаю выпить за ученых, которые передают знания своим детям. За вечную касту ученых!

– На свете не может быть ничего вечного, - возразил Кристи.
– Не надо обольщаться.