Генерал, не садясь в кресло, глядел на Пэна. Тот кивнул: - Хорошо, давайте фильм.

…На экране под усиленной охраной автоматчиков шествовала странная колонна: смесь штатских и военных в незнакомой Муррею форме. Вероятно, здесь были жители всех материков: черные, коричневые, смуглые, желтокожие, белые… Молодые мужчины и женщины, дети…

– Из дружественных стран нам поставляют богатый материал, - комментировал Бурнетти, сидя за спиной Муррея.
– Здесь в основном политические заключенные, приговоренные к длительным срокам, военнопленные… А свою судьбу - либо тюремное заточение, либо свобода после одного эксперимента - они выбирают добровольно.

Но “добровольцев”, как отметил Муррей, тщательно охраняли. Проплывавшие на экране лица были суровыми и скорбными.

– Для эксперимента, - продолжал генерал, - нам нужны именно такие люди: фанатичные противники нашей политической системы, самонадеянные носители бредовых идей… Изменить их образ мыслей, их психологию - особенно важно.

Теперь на экране возник интерьер лаборатории: приборы, генераторы, замысловатый аппарат с объективом вроде фотографического, перед ним кресло.

– Это и есть прибор направленного воздействия на психику?
– спросил Муррей.

– Не совсем, - раздался голос Кристи.
– Это аннигилятор памяти…

– Наша новинка, - вставил Бурнетти.
– В министерстве о нем не знают.

Мондиал молчал. Он сидел на стуле рядом с Мурреем, опершись ладонями о колени, и был похож на изваяние, высеченное из каменной глыбы не особенно искусным скульптором. Пропорции соблюдены не точно. Большая голова с крупными чертами лица не монтировалась с легкой фигурой. Пальцы рук с утолщенными суставами словно бы недостаточно отделаны.

А на экране разворачивались новые события. В лабораторию по одному заходили люди, их сажали в кресло перед установкой, Кристи нажимал на какую-то кнопку. Раздавался легкий щелчок, как у фотоаппарата, и лицо человека в кресле вмиг изменялось: складки разглаживались, черты лица делались аморфными, человек удивленно разглядывал оборудование, ученых…

– Мы приглашаем людей для фотографирования, - пояснил Кристи.
– Просто, без хлопот. А потом щелк - и все. Мгновенное облучение. Глубокий электрошок начисто стирает у человека память. Результаты вы сейчас увидите.

Люди на экране казались теперь растерянными и подавленными. Безвольные лица, робкие, скованные движения. Расширенными глазами они смотрели на Кристи, который задавал им элементарные вопросы:

– Ваша фамилия? Имя?

– Не помню.

– Сколько вам лет?

– Не знаю.

– Где вы родились?

Недоуменное пожатие плечами.

– Какое у вас образование? Специальность?

– Забыл.

– Ваша национальность?

– Не могу вспомнить.

– У вас есть семья?

– Ничего не помню.

Сменялись перед Кристи лица, несколько варьировались вопросы, и лишь ответы оставались те же: не помню, не знаю, забыл…

Для Пэна это было так неожиданно и так жестоко! Все его существо протестовало против происходящего. Чтобы не выдать охвативших его чувств, он сидел неподвижно и молчал. Потом, мысленно отрепетировав интонационный рисунок фразы, спросил:

– А как же они не забывают язык?

– Слова - первое обретение человека в этом мире. В его интеллекте они укореняются прочнее прочих факторов. Кстати, это и есть достоинство нашей установки. Аннигилированные остаются почти полноценными людьми.

– Однако облучение меняет их, - заметил Пэн.

– Это естественно. Ведь у подопытного внезапно обрываются все связи с миром. Но стоит кому-нибудь вступить с ним в контакт, как он тут же вспоминает язык и становится нормальным человеком с абсолютно здоровой психикой.

Мондиал продолжал молчать, хмуро косясь на Муррея.

Время от времени он снимал очки и приглаживал густые кустистые брови.

– Обратите внимание на этого мулата, - раздался голос генерала.

На экране появилось мужское лицо с крупными чертами.

В человеке пульсировал, вероятно, коктейль из крови предков, принадлежавших к различным расам. Нагляднее других были выражены признаки европеоида и австралоида.

Пьер Веранже! Муррей мгновенно узнал эти рельефные черты матового лица. Когда Веранже руководил освободительным движением в Мартинии, Пэн брал у пего интервью. Беседовать пришлось во время боя. Другого времени у Веранже не нашлось.

Недавно, лишь месяц назад, Муррей присутствовал на торжественной церемонии открытия памятника национальному герою Народной Республики Мартинии Пьеру Веранже, “уничтоженному, - как сообщалось, - в застенках хунты”.