Я так задумалась, что не заметила, как за мной крадётся «Вольво». Мимо пролетали всякие машины, а эта почему-то потихоньку катилась, никого не обгоняя, даже меня. В конце концов, у тех, кто сидел в «вольве» нервы, видимо, не выдержали - вот-вот дойду до остановки, сяду в автобус - и поминай, как звали. «Вольво» тормознула возле меня, и оттуда выглянул сияющий…

–  Анджей!
– воскликнула я изумлённо.
– Долго жить будешь, как раз тебя вспоминала, - я не уточнила, как я его «вспоминала».

–  Жанночка, радость моя!
– просиял Анджей, выскакивая из машины.
– Какая встреча, какие люди!..
– и он поцеловал меня в щеку.

–  … и без охраны, - брякнула, не предполагая даже, что как раз охрана мне сейчас и не помешала бы, хотя бы в лице располневшего неуклюжего Ильи.

–  Совершенно верно, без охраны, - радостно подтвердил Анджей и предложил.
– Но если разрешишь, я буду твоей охраной.

Я разрешила. И даже, балда доверчивая, села в машину, видимо, шикарный её вид притупил во мне всякую бдительность, а ведь об Анджее я недавно очень нехорошо думала. Но женское сердце - воск, тает от одного восхищённого мужского взгляда, вот и моё растаяло да потекло. И я была жутко довольна, что утром зашла в парикмахерскую, сделала новую прическу. Вообще, надо признаться, что я временами начинаю любить себя со страшной силой, и тогда мчусь в парикмахерскую и провожу там часы, приводя в порядок голову, лицо, руки. Или же делаю рейд по магазинам (после получки, разумеется) и покупаю обновы. Как раз такой вот прилив любви к себе я ощутила именно сегодня утром и, плюнув на домашние дела, отправилась в парикмахерскую, и как вижу, была права.

Анджей услужливо раскрыл передо мной заднюю дверцу - какой великолепный джентльмен, и - в наше время. Мне даже стало немного стыдно из-за нехороших мыслей о нём. Глаза Анджея загадочно блеснули, он заботливо захлопнул дверцу за мной, и мы поехали.

Меня несколько удивило, что Анджей не спросил, куда меня доставить, однако мы ехали по направлению к моему дому, и я не встревожилась.

Великолепная машина мчалась, минуя светофоры под жёлтый свет, и у меня дух захватило: вот бы иметь такую «тачку»! Однако куда же мы едем? И почему Анджей, я уж не говорю про мрачного патлатого водителя, так неприлично молчит?

–  Мальчики, мне надо к площади Труда, подбросьте меня туда, хорошо?

Молчание в ответ.

–  Анджей, ты слышишь?
– осведомилась сухо я.

–  Слышу, слышу, - откликнулся тот, не оборачиваясь.
– Но нам в другое место.

–  Ну, так остановитесь, я выйду!

–  А вот этого мы делать не будем,- ответил он, всё так же не глядя на меня.

–  То есть как это - не будете останавливаться?
– я увидела в салонном зеркальце своё обескураженное лицо.

–  А так. Ты поедешь со мной, прелесть моя, - но по голосу его никак нельзя было судить, что я - его прелесть, уж больно суров голос Анджея.

Патлатый по-прежнему молчал. Впрочем, ему и некогда было говорить - он так усиленно жевал резинку-жвачку, что я удивилась: как это парень до сих пор челюсти не свернул.

А машина тем временем вырвалась на загородное шоссе.

–  Эй, я так не хочу!
– возмутилась я, дёргая какие-то ручки на дверце.
– Выпустите меня, или я выпрыгну!

–  Ха!
– подал голос Патлатый, выплюнув на дорогу жвачку, он тут же засунул в рот новую подушечку «Дирола».
– Прыгай, если хочешь, щас дверь разблокирую, - и я уловила в зеркальце ироничный взгляд водителя.

Но не дура же я вываливаться из машины на скорости сто «камэ». Как же потом без меня дети? И мне стало страшно: куда везут? А потом любопытно: куда всё-таки везут? Потом опять страшно: что собираются со мной сделать? И опять любопытно… Опять страшно: зачем похитили, с какой целью? Чёрт, ну что делать-то?

Я уже перестала бояться: раз везли без всякой конспирации - даже глаза не завязали - и не применяют никакого насилия, то, вероятно, ничего плохого мне сделать не хотят. И тем более любопытно - зачем же тогда меня умыкнули? В общем, я вполне спокойно обозревала окрестности, что промелькивали за окном «вольвы». Через полчаса лихой езды мы прибыли в незнакомый мне дачный массив.

Патлатый остановил машину перед железными, выкрашенными в зеленый цвет, воротами. Нажал на кнопку дистанционного пульта, ворота величаво уползли в правую сторону, и мы въехали на территорию усадьбы, раза в четыре превышающую мой собственный дачный участок. И дом виднелся в глубине сада - не чета моему сараю.

Анджей с прежней галантностью открыл дверцу машины, с полупоклоном предложил выйти.

–  Прошу, пани, - произнёс он на польский манер: помнил, видимо, мерзавец, наш разговор об Иоанне Хмелевской.

Я не спеша выбралась из машины, спокойно огляделась и одобрила увиденное:

–  А ничего домик, неплохо бы пожить в таком.

–  Вот и поживешь, - и на этом галантность Анджея иссякла.
– Топай к дому, тебя ждут.

–  Ах, милый, - изумилась я притворно и даже потянулась к нему всем телом.
– Разве ты похитил меня не для себя? Ах, ты меня разочаровал, - и при этом устремила взгляд на небо.

–  Топай, топай, - мрачно глянул на меня Анджей.
– Я себе могу найти и не такую драную козу, - и отвел взгляд в сторону, чтобы я не успела заметить в его глазах то, что называется - «кинул глаз».