–  Не всякому прошлому дается срок забвения…

–  Крыж думает, что все забывается.

–  Нет, Эдуард! То наше прошлое, к которому ты не имеешь никакого отношения, не забывается. Оно никогда не забудется. Вот у меня нет ноги, и я все время ее вспоминаю, все время помню, что она была. Вот у Латова были руки, и теперь их нет. Но он всечасно и ежеминутно помнит: были руки! И какая обида и какая боль поднимается в душе! А если люди потеряли мужа, отца, любимого, брата или сына? Нет, парень, это в тысячу раз памятнее и больнее. И страдание неизбывно, потому что оно всенародное, это страдание. И ты должен это знать и помнить. Должен. Обязан. Потому что ты сын Крыжа. И чтоб душа твоя пропиталась ненавистью к его преступлениям - проникнись страданиями людей.

–  Сейчас мне предстоит выполнить одно его задание… Да, вот что, зайдемте в комнату, здесь уже темно. Я кое-что вам покажу. А потом о задании скажу.

В комнате Оленич включил свет, и Эдик задернул на окнах занавесочки.

–  А чего ты опасаешься?

–  Дело в том, что здесь живет моя тетка, родная сестра Крыжа, Евдокия Пронова. И я не ведаю, что она о нем знает и как относится к нему…

–  Ты прав, тут я тебя поддерживаю. Ее муж Иван Пронов погиб при загадочных обстоятельствах. Может, она и знает, что это за обстоятельства, но не хочет о них говорить. Или не может доказать. Поэтому мы с тобой должны разобраться в этом, прежде чем придавать все огласке.

–  У меня есть еще одно.
– Эдик вытащил из кармана тряпичный сверток, развернул его и подал Оленичу темно-синюю замшевую коробочку.

–  Что это?
– спросил Андрей, осторожно открывая шкатулку.
– Женский гребень для волос? Ух ты, бог мой! Какая красота!

–  Крыж подарил, чтобы я продал и прокутил. Он приучает меня к сладкой жизни. Как я понял, он взял эту вещь в этом доме. Прошу вас узнать: была ли в этой семье такая драгоценная вещь? Можете взять.

–  Доверяешь? Не жаль расстаться?

–  Хочу испробовать себя: сладок ли миг расставания с бешеными деньгами? Не дрогнут ли руки? Не засосет ли под сердцем? Мне довелось испытать пронзительную волчью тоску, когда понял, что оказалась несбыточной мечта о Людмиле Михайловне. Расстался с бесшабашностью, а душевного равновесия не обрел.

–  Но ведь, кажется, засветилась звездочка надежды?

–  Тоня? Да, кэп, вы правы. Хочу дотянуться до нее. Я сказал себе: Эдик, не будь скотом. Здесь нужно иметь чистые мысли и руки.

11

Тоня Магарова оказалась хорошим организатором: на встречу с капитаном явились почти все ребята-старшеклассники, а за ними пришло и несколько девочек. Оленич хотел было девчонок отправить, но с внутренней улыбкой подумал: они же будущие невесты и жены, вон как заинтересованно озираются, с какой гордостью поглядывают на мальчишек! Это им придется провожать своих суженых на службу, писать письма, грустить и ждать, а потом - встречать. Андрей невольно стал смотреть на них уже не как на детей-школьников, а как на новых людей. И кто знает, какие судьбы у них будут?

–  Признаюсь, я даже не ожидал, что вы такой дружный народ. Мне это приятно. Хотелось, чтобы вы помнили: самое великое, что дано человеку, - это способность, умение дружить. Где нет дружбы - там ссоры, там ненависть, там война. Ну а теперь говорите, что бы вы хотели услышать от меня?

Тоня подняла руку:

–  Андрей Петрович, вам приходилось раньше бывать в наших краях?

–  Да. Осенью сорок третьего я здесь участвовал в боях, был ранен. Было очень трудное время.

–  Расскажите хоть немного о войне, - попросил паренек, крепкий, кудрявый, похожий на цыгана, самый любопытный из ребят, - Дима Швед.

–  Давайте договоримся: вы сразу мне скажите, кого что интересует, а я построю так беседу, чтобы исполнить ваши желания.

Но все в один голос попросили: о войне, хоть об одном сражении на таврической земле. И он вспомнил о маршевой стрелковой роте, о переходе от Мелитополя до Каховки, о неожиданном бое с отрядом гитлеровских карателей, зверствовавших по хуторам и селам в степях Украины.

–  Стрелковая рота была сформирована в Мелитополе. Личный состав был из числа фронтовиков, которые были на лечении, из новобранцев и нескольких мобилизованных старшего возраста. Разношерстный состав, разный уровень знаний, но три дня подготовки к маршу на фронт не прошли даром. Я посчитал полезным, чтобы во взводах и отделениях объединялись либо знакомые, земляки, либо подружившиеся за эти дни. А что самое главное для воинской части? Монолитность состава, где жили бы и служили по законам фронтового братства.

Рота шла быстро, без дорожных происшествий. Мне как командиру, было приятно, что подобрались смелые офицеры. Вы, ребята, должны знать: грамотный, отважный и находчивый офицер - это успех в боевой и политической подготовке в мирное время, это минимум потерь во время военных действий.

Шли мы вторые сутки по таврической степи. Тут стал я замечать, что мой политрук Басматный очень уж внимательно присматривается к каждому полю, к каждой лесополосе. Однажды он с грустью сказал: «Какая серая степь, как солдатская шинель. А сколько я здесь хлебушка сеял и собирал!»