– Пойдем лучше к себе, я от этого дыма уже слезами изошла.

– Ты иди. Я еще сигаретку выкурю. Чаю дома попьем.

– Ты знаешь, в окне есть такая дырочка с дверцей,

форточкой называется… Ее можно открыть, лето на дворе… - иронически сказала Лана.
– А чай я сама заварю.

Она снова зажгла под чайником газ, быстро отыскала баночку с заваркой и сделала чай «по-лентяйски» - прямо в кружках. Олег, открыв не форточку, а все окно, курил, глядя в августовскую бархатную ночь. Курил уже не потому, что хотелось, а чтобы не разговаривать еще хоть чуть-чуть. В голове бесконечно крутились слова, автора которых он сейчас не мог вспомнить: «И все же, как это ни странно, но как же страшно, как же страшно во всем друг друга понимать…»

Лана подошла и облокотилась на подоконник рядом с ним.

– Уже осенью пахнет, правда?

Олег, не отвечая, щелчком отправил окурок в полет, проследил глазами, как он, описав длинную дугу, упал на асфальт, брызнул мелкими искрами и погас. Опустил, увидел, что на подоконнике рядом с ним стоит кружка с дымящимся чаем, виноватым голосом сказал:

– Спасибо… А ты?

– Пью.

Они пили чай и смотрели в окно, где было темно и тихо, деревья казались таинственными, а под фонарем кружились мошки и ночные мотыльки.

– Олег… - нарушила молчание Лана и тронула мужа за плечо.
– Помнишь наш разговор о том, что я долго не выйду на работу?

– Помню, конечно.

– Я ведь тоже перемучилась всеми ужасными мыслями, упрекала себя в собственном несовершенстве, в том, что живу неправильно, что я плохая мать…

Олег поперхнулся от неожиданности.

– Ты отличная мать! Спокойная, жизнерадостная, понимающая… Ни разу не кричала на мальчишек, не называла их дураками, оболтусами, недоумками и так далее… Многие матери хоть раз да сорвутся. А ты - никогда. Мальчишки тебя обожают. И главное, доверяют тебе целиком и полностью.

– Ты правда так думаешь?

– А как я еще должен думать?
– удивился Олег.
– Как есть - так и думаю. Лань, что с тобой? Откуда у тебя такие… странные мысли? Вроде бы у тебя никогда не было склонности к самобичеванию.

– Это не склонность, - пробормотала Лана.
– Это факты. Если посмотреть объективно. Я считаю, что они меня любят совершенно незаслуженно. Тошка вообще вырос как крапива под забором и Тимку потом воспитывал.

– Ну что же ты врешь-то, а?
– возмутился Олег.
– Тошку мама твоя пестовала, как принца крови, а с Тимкой ты и сама ворковала, да еще и Платон!…- Олег вдруг замолчал, взял жену за плечи и внимательно вгляделся в ее лицо.
– Ты к чему ведешь? Ты хочешь мне внушить мысль, что я напрасно страдаю? Да?

Лана кивнула и улыбнулась.

– Знаешь, Лана, ты мне становишься не по плечу… - помолчав, сказал Олег, выпустил ее из рук, отвернулся к окну и снова закурил.
– Ты прямо… колдунья какая-то…

Лана вдруг молча развернулась и выбежала из кухни Стечкиных через общую с их квартирой дверь. И когда эта дверь открылась, Олег услышал едва доносящийся Катюшкин плач. Он выбросил окурок, закрыл окно и пошел вслед за женой.

После нежилого духа прокуренной им же кухни Стечкиных запах собственного жилья показался ему небывало прекрасным, особенно в спальне. Уютным оранжевым светом горел ночничок, и Ланка сидела, держа у груди их маленькую дочь. Это было… это было счастье. Все остальное было не важным. Мелочью все остальное было.

– Олежка, а давай мы на наши деньги откроем маленькое издательство, а? Я бы с удовольствием сейчас этим занялась, - шепотом сказала она как ни в чем не бывало.

– Сейчас? А Катька? А газета?
– прошептал он, садясь с ней рядом и заглядывая в личико дочери.

– А при газете и откроем… Будет издательский дом, - мечтательно сказала Лана и вдруг смешливо фыркнула: - Звучит-то как, а?

– Звучит… круто, - согласился Олег.
– Ну, посмотрим… Посчитать надо, будет ли толк.

– Вот и просчитай. Ты же у нас холодный прагматичный мужчина. С умными людьми посоветуйся. С Пашкой, например.

Олег вспомнил, что Павел говорил о чем-то таком…

– А это не он тебе такую мысль подсказал?

– Не-ет…- удивилась Лана.
– Я сама об этом подумала. Многие так делают, чтобы газету поддержать… И свой капитал приумножим.

– Ах, капитал!
– тихонько засмеялся Олег, осторожно обнимая жену.
– Вот зачем ты про издательство заговорила…

А может, так и сделать? Может, это и есть их шанс? Дело-то интересное…

Ох, и горячее время настало, когда Павел приступил к своим обязанностям губернатора! И для него самого. И для всех, кто был за него. И для тех, кто был против него.

Пулей пролетели полгода. Был арестован в Италии Царьков, который жил там с семьей как Вильям Кинг, гражданин Соединенных Штатов Америки.

Еще тремя месяцами раньше в Египте задержали Приходько. Конфискованных у Царькова средств хватило на выплату солидной неустойки строительной фирме «Наш дом», и она тут же начала раздавать долги тем, кто купил, но не получил квартиры при старом хозяине. Люди из частного сектора, которых Царьков вселил в ветхое жилье, справили новоселье в новеньких пятиэтажках на своей родной улице.