Шрифт:
– Да он пьяный был!
– Не важно… - отмахнулся от ее замечания Олег.
– Таким образом, жизнь сама ликвидировала причины нашей ссоры, и мы можем сделать вид, что ничего не произошло с той минуты, как ты размазывала творог по своим внутренностям. Так?
Он бросил в урну окурок и сел рядом с женой, обняв ее за плечи. Она уютно привалилась к его боку.
– Олежка…
– М-м?
– Никакая я не самодостаточная. Олежка, я действительно боюсь, что ты меня разлюбишь, такую толстую…
– Тебя? Я? Разлюблю?! Никогда. Даже если станешь бабушкой, все равно ты будешь… Ланушкой!
– Олег обнял ее, крепко и бережно, и тихонько засмеялся.
– Ой, правда, какая ты толстая… Чего ты пихаешься, Лань? Ты мне очень нравишься такая толстая. Из-за меня же, заметь! Из-за моей необузданной страсти к тебе!…
Глава 23
– Представляешь, всего на два голоса больше… Всего на два!
– гудел в телефонной трубке голос Павла.
– А это значит, сопротивляется мне материал областной. Так что работа предстоит нам с тобой адова… Ну, вы уже собрались? Леха за вами минут через двадцать заедет.
– Паш, я тебе желаю, чтобы инаугурация прошла на высоте. Не волнуйся. И тлю зеленую с трибуны не поминай, - отвечал Олег.
– Но нас извини, мы приехать никак не можем. Рожаем…
– Как - рожаете?! Уже?
– Да, вот прямо сейчас Ланка этим и занимается… А я торчу рядышком, в предбаннике. Туда, в родовую, идти боюсь. Боюсь, Пашка!
– Как я тебя понимаю!… Давно?
– Мне кажется, уже… лет сто. На самом деле с час… да, где-то так. Паш! Пашка, кажется, уже! Слышишь?
Издалека послышался крик новорожденного.
– Ур-ра! Поздравляю!
– завопил в трубку Павел.
– Паш, я перезвоню, - торопливо проговорил Олег и отключился.
Дверь приоткрылась, и акушерка позвала:
– Идите, папочка, поздоровайтесь с дочкой.
– Дочка? Ну, Ланище, молодчина!
Бледная-бледная Лана, укрытая по бедра голубой простынкой, лежала на родовом столе, сложив на животе руки оберегающим кольцом. В этом кольце шевелилось что-то красное и требовательно покрикивало.
– Я ее к груди приложу, можно?
– спросила Лана у врача.
– Можно…
Девчонка сразу жадно вцепилась крошечным ротиком в сосок.
– Активная какая, - довольным голосом сказал врач.
– Олег, подойди поближе, - не сводя глаз с ребенка, позвала Лана.
– Хватит, мамочка… - Акушерка решительно забрала малышку, которая тут же заорала.
– Давайте, мы ее в порядок приведем, обмоем, пупочек обработаем…
А Олег так и стоял оцепенело у двери, даже дышать забыл.
– Олежка, да подойди же, наконец…
С трудом переставляя дрожащие ноги, он подошел.
– Все нормально, Олежка. Все хорошо. Давай уже,
приходи в себя!
– насмешливо сказала Лана.
Уложив уснувшую Екатерину Олеговну Камневу в нарядную кроватку, Лана еще минутку постояла над ней, полюбовалась. И пошла на кухню, где ее мужчины готовили обед.
Все трое были очень заняты: Платон крутил мясорубку, Олег резал овощи, а Тимка складывал на обеденном столе пазл.
– Мам, смотри, я уже почти закончил!
– закричал он.
– Молодец какой! А мы это будем есть на второе или на десерт?
– разглядывая почти сложившуюся сценку из «Малыша и Карлсона», серьезно спросила Лана.
– Мы это скотчем склеим и повесим на стенку! Чтоб Катька ее рассматривала!
– торжественно объявил Тимка.
– Мам, я все мясо уже наизнанку вывернул, что в него еще кидать?
– спросил Платон
И одновременно с ним - Олег:
– Лань, посмотри, бульон готов?
– А разве у тебя сегодня нет английского?
– спросила она у Платона, заглядывая в кастрюлю с бульоном.
– Можно овощи класть, Олежка.
– А что важнее: обед или английский?
– Английский. Котлеты я и сама пожарю. Иди-иди! Thanks for your help.
– You welcome, - проворчал Платон, неохотно покидая свой пост у мясорубки. И тут же из прихожей проинформировал: - Катька пищит!
– Что за бессонное дитя! Олежка, я сейчас с ней приду и буду руководить.