Ей еще не приходилось путешествовать верхом. В те годы, когда мать и бабушка в сопровождении свиты из лучших наездников отправлялись на свадьбу или поминки, девочка была еще в колыбели. Однако Тамар превосходно управляла своей довольно пылкой лошадкой. Верховая езда доставляла ей громадное удовольствие. Она то и дело обгоняла спутников, шутливо состязаясь с Арзаканом.

— Почему же ты до сих пор не говорила, что так любишь верховую езду? — спросил он.

— Разве жизнь так устроена, чтобы исполнялись все наши желания?

— Надо именно так ее устраивать, чтобы они исполнялись легко.

— Куда бы это нас завело?

Некоторое время они молчали, прислушиваясь к беседе Дзабули с Каролиной.

Дзабули чувствовала себя очень неловко в своем коротком платье, то и дело приходилось ей одергивать юбку. Да и с лошадью она плохо справлялась.

Дзабули жаловалась:

— Никогда больше не поеду верхом!

А Каролина была очень довольна поездкой. Она только жалела, что не оделась в спортивный костюм Херипса, чтобы ехать по-мужски.

— Скажи, поедешь в Окуми, если я достану хорошую лошадь? — обратился Арзакан к Тамар.

— Смотря по тому, что ты подразумеваешь под хорошей лошадью. Вдруг она окажется вроде Арабиа или Дардиманди? Мне же не сладить с ней. А вот на такой, как эта, — пожалуй…

Упоминание о Дардиманди вызвало в памяти Арзакана образ Тараша. Он почувствовал признательность к Тамар за то, что она не назвала его.

Немного помолчав, он сказал:

— Такую именно и приведу.

— ???

— Ну да, из Окуми.

— Чья же она?

— Мачагвы Эшба… Я попрошу одолжить ее для тебя.

На этом и порешили.

— Пятнадцатого августа я думаю поехать в Тбилиси… Если достанешь лошадь днем раньше, непременно съезжу в Окуми, — пообещала Тамар.

— Мне тоже надо ехать в Тбилиси, чтобы представить в институт документы.

— Вот и прекрасно. Тараш Эмхвари, кажется, тоже едет… Все вместе и отправимся.

«Едет Тараш!» Это известие кольнуло Арзакана. Но он смолчал и только неожиданно стегнул своего ни в чем не повинного жеребца.

Тамар не хотела угомониться.

— Давай догоним Тараша и Гванджа, пока они не успели доехать до Илори, — и, не дожидаясь его ответа, хлестнула лошадь и помчалась вперед.

Щадя девушку, Арзакан крепко натягивал поводья, чтобы сдержать своего Арабиа.

Каролина и Дзабули отставали. То у кого-то из них сползало седло, то надо было укоротить стремя… Тамар же спешила. Ей хотелось догнать Тараша, потягаться с ним.

Арзакану было неудобно оставлять Каролину и Дзабули одних с чужими людьми, но Тамар расшалилась; заливалась смехом и беспрерывно подгоняла свою и без того горячую лошадь.

На горизонте вырисовывался купол Илори.

Тихая грусть охватила Арзакана. Всю дорогу он разговаривал только с Тамар, нарочно придерживал Арабиа, чтобы быть с ней наедине, чтобы одному слышать ее голос, одному сопровождать и охранять ее. Он был счастлив, видя ее оживленной, забыл усталость, хотя скачки сильно его утомили.

«Так свойственно каждой женщине: сначала опоит тебя сладким нектаром, потом неожиданно отравит нектар горечью яда», — мелькнуло в голове у Арзакана, и в тот же миг он услышал голос Тамар.

Он вгляделся в чернеющий купол колокольни.

У него невольно вырвалось:

— Крест еще не снят!

Несмотря на темноту, крест был хорошо виден на фоне усыпанного звездами неба.

Но едва Арзакан произнес слово «крест», как Тамар схватилась за грудь.

— Боже мой! — воскликнула она и уронила повод. Арзакан понял, что только сейчас Тамар обнаружила потерю. Ее горестный возглас причинил ему острую боль. При свете луны он силился рассмотреть лицо огорченной девушки, готовой расплакаться, как ребенок. Он даже заметил, как у нее дрожал подбородок.

Арзакан уже готов был сказать, что крест не потерян и он может сейчас же достать его из кармапа, — лишь бы она вновь развеселилась. Но в это время подъехали Дзабули и Каролина и засыпали Тамар вопросами.

Каролина успокаивала расстроенную золовку.

— Ну, куда мог пропасть крест? Наверное, Даша, убирая постель, нашла его и спрятала. Зачем Даше твой крест?.. Сколько лет она у нас служит и никогда ничего не брала.

Тамар немного успокоилась. Но дальше ехали молча, веселые разговоры прекратились. Все понимали, что означало для Тамар потерять крест, подаренный ей матерью на смертном одре.