Правда, главный вывод московской комиссии в целом был благожелателен для начальственной верхушки: «Нет ни малейших оснований подозревать партийное руководство Белоруссии в каких бы то ни было симпатиях к белорусскому национализму». Однако в дальнейшем это мнение не спасло белорусских вождей от идеологических проработок и прямых репрессий.

Чтобы придать видимость разветвленности «национал-демократического» течения и его организационной оформленности, в ОГПУ изобретались домыслы о существовании в республике тщательно законспирированной контрреволюционной организации «Союз освобождения Белоруссии». Пленуму ЦК КП(б)Б, состоявшемуся в октябре 1930 года, ничего не оставалось делать кроме как признать ее существование. Да и как не признать, обойти молчанием, если в конце 1929 – начале 1930 гг. в республике прокатилась серия арестов лиц, причастных к «Союзу освобождения Белоруссии», который ставил своей целью свержение Советской власти и установление белорусской буржуазной государственности. По этому делу тогда прошло 86 человек. Руководство этой организацией приписывалось И. Ю. Лесику, С. М. Некрашевичу, В. Ю. Ластовскому и другим.

Московское Политбюро ЦК, ознакомившись с материалами о раскрытии контрреволюционной организации в Белоруссии, приняло постановление, обязывавшее руководство ЦК КП(б)Б опубликовать сообщение в республиканской печати. Минская партийная верхушка поручение выполнила, но первый секретарь ЦК КП(б)Б К. В. Гей счел необходимым доложить 15 декабря 1930 года в Политбюро ЦК ВКП(б): «Сообщение об аресте контрреволюционной группы национал-демократов, опубликованное согласно постановлению Политбюро, вызвало в некоторых слоях интеллигенции известное недоумение. Необходимо разоблачить подлинную контрреволюционную деятельность «Союза освобождения Белоруссии», чтобы облегчить нашу работу главным образом среди крестьянства и интеллигенции».

Гей имел в виду проведение открытого процесса. Но Москва на это не пошла – трудно сказать по какой причине. Новейшие белорусские историки полагают, что исключительно из-за отсутствия сколько-нибудь серьезных и убедительных подтверждений существования и деятельности «Союза освобождения Белоруссии». Дело белорусской интеллигенции пошло по линии ОГПУ.

Вслед за первой волной арестов началась вторая. Во второй половине 1930 года были арестованы наркомы земледелия Д. Ф. Прищепов и просвещения А. В. Балицкий, бывший нарком земледелия А. Ф. Адамович, заместитель председателя «Белпайторта» П. В. Ильюченок. Постановлением коллегии ОГПУ БССР от 18 марта 1931 года они были приговорены к 10 годам тюрьмы каждый. 10 апреля того же года к различным срокам заключения и высылки были приговорены 86 человек, проходивших по делу о «Союзе освобождения Белоруссии». Среди них были Лесик, Некрашевич, Красковский, Цвикевич, Смолич и другие.

Некоторые из арестованных в результате применения к ним недозволенных мер физического и психологического воздействия давали искаженную оценку не только своей деятельности, но и тем, с кем они были связаны по роду своих занятий. В частности, это позволило ОГПУ обвинить в «национал-уклонизме» В. М. Игнатовского – в то время президента АН БССР. Кстати, он, крупный ученый-историк, один из активных участников белорусского национально-освободительного движения, был первым президентом Белорусской академии, созданной в 1929 году.

16 января 1931 года президиум и партколлегия ЦК КП(б)Б постановили исключить его из партии, членом которой он являлся с 1920 года, «как не изжившего антипролетарского мировоззрения антисоветских партий, как сознательно проводившего в течение всего периода пребывания в партии национал-демократическую установку в своей работе, являющегося фактически кулацким агентом в партии, как обманывавшего партию покаянными заявлениями, прикрывая ими продолжение своей групповой, антикоммунистической деятельности в рядах КП(б)Б, и как чуждого элемента, игравшего на руку нацдемовской контрреволюции».

22 января 1931 года Бюро ЦК КП(б)Б утвердило постановление президиума и партколлегии ЦКК КП(б)Б об исключении Игнатовского из партии и приняло решение опубликовать его в печати. Формально Игнатовский к уголовной ответственности не привлекался, но после неоднократных вызовов на допросы в ОГПУ понял, что впереди у него никаких перспектив нет. 4 февраля 1931 года он покончил жизнь самоубийством.

В «национал-уклонизме» были также обвинены второй секретарь ЦК КП(б) И. А. Василевич, редактор газеты «Красная смена» П. Р. Головач, заместитель наркома просвещения БССР писатель Д. Ф. Жилунович (Тишка Гартный), другие видные деятели республики.

Дела на 70 человек из 86, осужденных коллегией ОГПУ 10 апреля 1931 года по обвинению в принадлежности к «Союзу освобождения Белоруссии», были прекращены еще в 1956 году за отсутствием в их действиях состава преступления. Дела в отношении остальных 16 человек были пересмотрены в 1988 году. Отменено судебной коллегией Верховного суда БССР и постановление коллегии ОГПУ от 18 марта 1931 года в отношении Д. Ф. Прищепова, А. В. Балицкого, А. Ф. Адамовича, П. В. Ильюченка. В их действиях тоже не обнаружен состав преступления.

Под флагом борьбы с «нацдемовщиной» страшный удар был нанесен по творческой интеллигенции республики. Арестам подверглись 90 членов Союза писателей. Погибли в лагерях и тюрьмах многие видные мастера слова – Максим Горецкий, Владислав Голубок, Михаил Куделько (Михась Чарот), Михась Зарецкий, Алесь Дудар, Платон Головач. Пытался покончить жизнь самоубийством Янка Купала, нанеся себе удар ножом в бок. Первый секретарь ЦК КП(б)Б К. В. Гей, по отзывам старожилов, один из ревностных организаторов тогдашних «чисток», докладывая в Политбюро об этом случае, расценивал поступок Купалы «как протест против нашей политики борьбы с национал-демократизмом».