— Никогда не пекла кексы.

— Хотелось бы услышать о чем-нибудь помимо кулинарных способностей.

Лина чувствовала себя так, словно несчастный случай заманил ее в лапы инквизиции.

— Простите, а вы всегда настолько…

— Прямолинейны? Я — да, — незамедлительно ответила Нэнси, — а сестра все-таки немного более…

— Уступчива, — подсказала сестра Мэри.

Нэнси осуждающе покачала головой:

— Да уж, настолько уступчива, что взялась соборовать хомяка.

— Хомяк не умер. А я всего лишь помолилась за его скорейшее выздоровление.

— Лучше скажи, сколько раз ты это делала.

— Молилась за выздоровление? Даже и сосчитать невозможно.

— Я имела в виду, молилась за пациентов Коула, — уточнила Нэнси.

— Почему тебя это беспокоит?

— Да потому, что глупо молиться за животных.

— По-твоему, молиться вообще глупо.

— И что же дальше?

Не зная, как напомнить о собственном присутствии, Лина слегка откашлялась.

— Может быть, мне оставить вас, чтобы не мешать?

Нэнси нахмурилась:

— С какой стати?

— Вы разговариваете о сугубо личном.

— Ничего подобного. Все в городе в курсе наших разногласий. И о тебе скоро будут знать всю подноготную. Вот потому-то мы и хотим получить информацию первыми. Ведь ты работаешь у Коула, а мы непременно проверяем всех его сотрудников. Так что объясни, почему уехала из Рок-Крик и зачем вернулась?

Лина предпочла начать с легкого вопроса.

— Уехала в Чикаго сразу после окончания школы, чтобы работать моделью большого размера.

— Да, об этом я слышала. — Нэнси смерила жертву критическим взглядом. — Но только, по-моему, для этого ты недостаточно велика.

— Шестнадцатый размер в мире нулевых.

— В жизни случаются истории и похуже, — заметила сестра Мэри.

Нэнси покачала головой.

— Говоришь в точности как монашка.

— А я и есть монашка.

— В данном случае ты — просто тетушка Коула, так что могла бы оставить свое облачение за порогом.

— Вообще-то мы не носим специального облачения… ну ладно. Продолжай же, Лина. Ты остановилась на том, что…

— Некоторое время работала в Чикаго, причем вполне успешно.

— А потом? Что случилось потом? — Нэнси явно не терпелось услышать продолжение. — Если бы не произошло ничего плохого, ты вряд ли вернулась бы.

— Может быть, девочка соскучилась по родному городу и семье.

— О, не надо! — Нэнси закатила глаза. — Не забывай: речь идет о Рок-Крик и Сью Эллен.

— Не смейте оскорблять мою сестру! — грозно предупредила Лина. Терпение наполнило чашу и угрожало перехлестнуть через край.

— Смотри-ка! А она, оказывается, с характером! — удивилась Нэнси.

Монахиня кивнула:

— Девочка предана сестре. Очень хорошо.

— И уже начинает уставать от вашей бесцеремонности, — добавила Лина. — Может быть, заберете это обратно? — Она взяла закрытое блюдо со стола и протянула гостьям.

— Явно обладает здравым смыслом. В общении с Коулом — полезное качество. — Нэнси вернула блюдо на место. — Нет уж, оставь себе.

— А это, часом, не фруктовое печенье Энджел? — с опаской осведомилась Лина.

Сестра Мэри покачала головой:

— Разумеется, нет. Разве можно им кого-нибудь угощать?

— А откуда тебе известно о печенье Энджел? — поинтересовалась Нэнси.

— Сью Эллен рассказала.

— Да уж, выпечка Энджел приобрела широкую и своеобразную славу.

— Никакой славы, сплошной позор, — поправила сестру Нэнси. — Но вернемся к причинам возвращения в Рок-Крик.

— Позвольте сначала уточнить причины возвращения к причинам возвращения в Рок-Крик.

— Мы беспокоимся за племянника.

— Почему? Слышали, что в детстве я его стукнула? Не волнуйтесь: я давно не дерусь.

— А вдруг вырвешь из груди нашего мальчика сердце и начнешь топтать?

Лина удивленно подняла брови:

— Простите?

— Отвечай на вопрос.

— Отвечу вашей же фразой, Нэнси: о, не надо! Разве я похожа на женщину, способную вырвать сердце и растоптать?

— По-моему, сейчас она как раз имеет в виду свой шестнадцатый размер, — пояснила Нэнси сестре.

— Коул может получить любую женщину, какую только пожелает, — заметила Лина. — И скорее всего, получает. Так что же, вы допрашиваете каждую?