— Откуда ты знаешь? — удивился атлант.

— Она здесь…

— Похоже, ты не слишком ее боишься.

Лошадь его замотала головой и нервно заплясала на месте; Урим едва не вылетел из седла. Кулл вовремя успел перехватить поводья и успокоить скакуна. Наклонившись вперед, паренек потянулся к голове лошади и что-то принялся шептать ей на ухо. Через несколько мгновений кобыла вновь спокойно потрусила вперед.

Мантис уже спешился и стоял рядом со своим скакуном в ожидании Кулла с Уримом. У него за спиной дверь хижины приоткрылась. Атлант незаметно подал Мантису знак, чтобы предупредить его. Тот развернулся и увидел перед собой Илиссу.

Ведьма была невероятно хороша собой, что сбило юношу с толку, и она казалась совсем молодой, — едва ли старше двадцати весен. У нее были пышные золотистые волосы и сверкающие зеленые глаза. Изящное стройное тело было облечено в короткую юбку из грубой шерсти с разрезами по бокам и зашнурованный на груди кожаный жилет, едва прикрывавший грудь. На ногах у ведьмы были замшевые сапожки; никаких украшений она не носила. Мантису все это показалось удивительным. Он ожидал найти здесь уродливую старуху, омерзительную и наряженную подобно какой-то дикарке, как и подобает существу, обитающему в сердце заколдованного болота.

Кулл проникся ненавистью к Илиссе с первого взгляда, — разумеется, не из-за красоты этой женщины, и не потому что Мантис утверждал, будто она колдунья, но просто повинуясь инстинкту. Он внезапно осознал, что несмотря на кажущуюся юность эта женщина невероятно стара и таит в себе огромную силу, столь же грозную, сколь и прихотливо неуправляемую. Поблизости от Илиссы сам воздух казался насыщенным какой-то странной энергией и, подобно тому, как атлант своим варварским чутьем ощутил это, то же самое почувствовал и Урим.

Паренек остался в седле еще несколько мгновений после того, как атлант спешился, затем медленно, словно опасаясь, что земля может внезапно разверзнуться перед ним или превратиться в кишащее змеями поле, он сполз с седла, не сводя настороженного взора с ведьмы.

Илисса по-прежнему стояла в дверях. Мантис сделал пару шагов вперед, остановился, разглядывая ее, и, наконец, подал голос.

— Я ищу своего отца. Мое имя — Мантис.

— Ну да, разумеется. — Илисса усмехнулась. У нее был звучный низкий, чуть хрипловатый голос.

— Мой отец — колдун Одрат.

— Ну конечно же. Я знала, что ты придешь.

— Я должен отыскать его, Илисса. Мне нужна твоя помощь.

— Ну, разумеется. Вот только Одрат давно умер.

Мантис застыл на месте. Кулл заметил, что юноша даже пошатнулся от такого удара, затем он выпалил напряженным голосом:

— Умер? Нет, не может быть… Ты лжешь! Я точно знаю, что ты лжешь!

Хрустальный смех Илиссы разнесся по болоту, легкий и звенящий, а затем она вновь игриво улыбнулась юноше.

— Да, может, я и лгу. Может быть, Одрат жив.

Кулл хмыкнул. Похоже, эта ведьма наслаждалась, мучая своих жертв. Однако, похоже, в атланте она чуяла достойного противника и не решалась пока задирать его, ограничиваясь более уязвимым Мантисом.

Остановившись рядом с атлантом, Урим встре-воженно засопел носом, и Кулл успокаивающе похлопал паренька по плечу, призывая к осторожности.

— Зачем ты лжешь?! — воскликнул Мантис, стискивая кулаки. В ярости, но терзаемый неуверенностью, он шагнул вперед, ощущая одно временно страх и тревогу.

Илисса тряхнула головой, ненадолго надула губки, а затем вновь улыбнулась. Ее зеленые глаза блеснули, словно она радовалась какой-то удачной шутке.

— Войдем в дом, Мантис. Твой отец жив. Я солгала… Или, возможно, я лгу тебе сейчас! Не обращай внимания на мои прихоти и пойдем вовнутрь. — Лишь теперь она в упор взглянула на Кулла с Уримом. — Это твои друзья?

— Да, это мои добрые друзья, ведьма. — Теперь Мантис говорил твердым, уверенным голосом. — Могу ли я довериться тебе? Ты не причинишь им зла?

И вновь послышался смех.

— О, ну входите же, входите, — воскликнула она, отметая все опасения Мантиса. — Входите все в дом. Я знала о том, что вы появитесь здесь. Прости меня и забудь эту глупую шутку. Одрат жив, Мантис. Ты его сын, тут не может быть никаких сомнений… Эти глаза и линия подбородка…

Внутри обстановка хижины была столь же убогой, как и ожидал атлант по внешнему виду этого жилища. Здесь имелся деревянный стол, пара табуретов, свечи, расставленные здесь и там, соломенный тюфяк на полу, какая-то грубая одежда, — вот, в общем-то и все, если не считать нескольких кухонных принадлежностей над очагом на стене. Также имелось здесь несколько книг и свитков, а в углу возвышался огромный, окованный железом сундук. Это было настоящее жилище отшельника.