— Друзья мои, — воскликнул он, не обращаясь ни к кому лично, — давайте развеселим нашего принца! Предлагаю пригласить прекрасных дам станцевать шаботту!

Он действительно страшно гордился придуманным им танцем, с помощью которого он мечтал соблазнить Маргариту де Роган и таким образом заполучить титул герцога и пэра Франции!

Однако Энгиен не пожелал танцевать. Окинув Сент-Оле презрительным скучающим взором, он небрежно кивнул Дандело и удалился вместе со своим адъютантом, маркизом де Ламуссе, коего молва — и его тоже! — называла любовником герцога. Впрочем, каких только слухов не ходило о герцоге Энгиенском! Например, многие утверждали, что он спит с собственной сестрой!

Следом за герцогом удалилась и компания его любимчиков, и Луи облегченно вздохнул. На фоне щеголей в расшитых золотом камзолах, разноцветных чулках, украшенных изощреннейшими вышивками, в шелковых рубашках с золотым шитьем и пышными кружевными бантами, в ботфортах с кружевными отворотами, Луи в своем скромном одеянии чувствовал себя смешным.

Пизани на прощанье незаметно подмигнул Фронсаку, дав понять, что позднее непременно отыщет его. В аристократическом обществе друзей герцога сын маркиза всегда восторженно отзывался о молодом человеке, за что Луи был ему признателен. Пизани рассказывал всем и каждому, что Луи Фронсак не только бросил вызов Ришелье, но и — на удивление всем! — сумел выйти из поединка победителем!

Луи неспешно продвигался к Голубой комнате. В одной из ниш он заметил принца де Марсильяка, [34] безответно влюбленного в сестру герцога Энгиенского. Во время Фронды он писал для нее проникновенные стихи:

Марсильяк не был близким другом герцога, скорее он слыл доверенным лицом королевы. Все знали его как человека чести, однако мало кто назвал бы его человеком действия. Его вечная нерешительность, впрочем никак не проявлявшаяся на поле боя, стала притчей во языцех. Позднее кардинал де Рец напишет о нем: «Господин де Ларошфуко всегда отличался необычайной нерешительностью, он никогда не был воином, хотя всегда был превосходным солдатом; он никогда не был хорошим придворным, хотя всегда стремился им стать; он никогда не был ловким заговорщиком, хотя всю свою жизнь участвовал в заговорах». Луи знал Марсильяка в лицо, но Марсильяк не был знаком с Луи. Впрочем, некая связь между ними все же существовала: принц женился на богатой дальней родственнице Жюли де Вивон, и Фронсак об этом знал.

Неожиданно появилась Жюли и, увидев Луи, поспешила к нему навстречу. Ее новое платье с шелковой верхней юбкой, закрепленной по бокам золотыми узорчатыми лентами, с короткими, украшенными пышными оборками рукавами, подчеркивающими изящество рук, с глубоким овальным декольте, обрамленном широкой муаровой тесьмой, выгодно подчеркивало прекрасную фигуру мадемуазель де Вивон. Невеста Луи была ослепительно хороша.

— Это платье моей кузины, — объяснила она с каким-то вызовом.

Жюли д'Анжен без счета тратилась на наряды и быстро от них избавлялась, зачастую надев платье всего лишь раз; отдав платье, она тотчас о нем забывала.

Стоило влюбленным направиться в укромный уголок, как их догнал Пизани. Взяв обоих под руки, он произнес:

— Кузина, Луи, не уединяйтесь, идемте со мной, послушаем, что Немур станет рассказывать о Вуатюре.

Жюли и Фронсак послушно присоединились к толпе, окружавшей герцога Немурского. Стоя в центре жадных до сплетен придворных, Немур с серьезным видом излагал:

— Друзья мои, вы знаете, что Венсан Вуатюр скромностью не отличается.

Все с готовностью закивали, а герцог продолжил:

— Так вот, он завел привычку каждый раз, когда у него в кишках начинаются колики, отправляться к некоему горожанину, проживающему на улице Сент-Оноре, считая, что тем самым оказывает ему большую честь. И он грозно требует от лакея открыть ему заветную дверцу, и тот повинуется! Наконец, хозяин дома обнаружил, что его отхожее место слишком часто занято! Не решившись запретить нашему другу вход, он велел повесить на свой кабинет задумчивости еще один замок!

Раздались смешки, а Немур невозмутимо продолжал:

— Обнаружив, что отхожее место заперто, Вуатюр наделал кучу под самой дверью, прямо на шелковый ковер!

Собравшиеся разразились хохотом, и только Энгиен по-прежнему хранил серьезный вид. Наконец, когда веселье стихло, герцог, усмехнувшись, произнес:

— В самом деле, если бы Вуатюр был столь же знатен, как мы, он стал бы попросту непереносим!

Поняв, что Немуру все же удалось рассмешить молодого герцога, все стали поздравлять его с этим.

Стоя за спинами придворных, Вуатюр блаженно улыбался.

Еще раз убедившись, что общество о нем помнит, поэт сел у камина, или, как говорили в салонах, у очага Вулкана, и совершил дерзкий поступок: сняв башмаки, а затем и чулки, он стал греть у очага ноги!

Луи подошел к нему.

— Ты пользуешься успехом, друг мой, и не только благодаря своим стихам, — насмешливо произнес он.

Поэт серьезно посмотрел на него. Отличаясь малым ростом и поистине женским кокетством, Вуатюр посвящал своему туалету несколько часов в день.