Пока Власов размышлял над вопросами государственной символики, дверь отворилась, и из неё выкатилась маленькая старушка в синем пальто и белой береточке. За ней следовал мужчина в лёгком костюме с непременной фирменной табличкой на левом кармане, кативший магазинную тележку с крашеной лубяной корзинкой, доверху наполненную какими-то картонками и пакетиками. Сверху на тележке сидела крохотная остроухая собачка, одетая в оранжевую попонку. Собачонка недовольно поводила носом: холод на улице ей был неприятен, и она отнюдь не желала этого скрывать.

Процессия остановилась у тротуара, где старушку поджидал роскошный шестидверный "Запорожец" цвета топлёного молока. При приближении старушки боковые двери с клацаньем распахнулись - сразу все три. Магазинный человек ловко пристроил на заднее сиденье корзинку со снедью (умудрившись попутно вложить туда несколько разноцветных карточек), на среднее - собачонку (та недовольно тявкнула, когда её нежного тельца коснулась рука постороннего, и даже попыталась клацнуть маленькими зубёшками). Зато бабуся легко нырнула в объятья красного кожаного кресла, высокомерно проигнорировав вовремя подставленную руку мужчины.

– Дорогая старушка, - прокомментировал Лемке.
– Вы беретик её видели? Французский. Он знаете сколько стоит? Небось, как наш "BMW".

– Вряд ли, - рассеянно заметил Власов, не слишком-то доверявший познаниям Лемке в дорогих вещах, тем более женских.

– Газета, господа, газета! Бесплатная газета!
– прозвенел откуда-то снизу детский голосок.

Перед Фридрихом стояла маленькая девочка в красном пальто и красной шапочке с наушниками. Розовое личико сияло искренней, располагающей улыбкой. За плечами у неё был рюкзачок, на пузике - нечто вроде большого накладного кармана, из которого торчали свёрнутые в трубочку газеты.

– Бесплатная цветная газета "Твер-Буль"! Всё о новых торговых площадках, магазинах, центрах обслуживания! Здесь же расписание сеансов в кинотеатрах, программа телевидения на неделю, новости столичной жизни...

Власов взял газету. Девочка улыбнулась ещё шире и закричала ещё громче:

– Также есть свежие номера "Частной газеты", "Наблюдателя", "Русского Спорта", очень дёшево, все номера за рубль! Специально для православных - завтрашний "Московский богомолец", очередная сенсационная проповедь отца Тихона против абортов и презервативов, берите, всего пятьдесят копеек, берите! Также "Свободное Слово", самая запрещённая газета России!

– "Свободное Слово"?
– машинально переспросил Фридрих.

Перед ним немедленно развернулся и хлопнул по ветру газетный лист. На скверной, но прочной на вид бумаге в две краски была отпечатана шапка: "Свободное Слово. Независимая российская газета". Ниже курсивом тянулся девиз: "Где не погибло слово, там и дело еще не погибло. А. Герцен."

– Пять рублей, - деловым тоном сообщила девочка.

Власов машинально вытащил пятерку, с опозданием сообразив, что за демократический листок ломят совершенно безумную цену. Ушлая девочка, однако, настолько ловко вынула деньги у него из пальцев, что делать было нечего. Он взял газету (из неё тут же выпала неаккуратно вложенная рекламка, зачем-то подхваченная Лемке), после чего решительно направился к стоянке.

– Лучше купим хлеба поближе к дому, - объяснил он своё решение.

– Тоже верно, - не стал спорить Лемке, - на Тверскую не за хлебом ездят, разве что такие вот...
– не вынимая рук из карманов, он мотнул головой в сторону "Запорожца", который как раз в этот момент осторожно выезжал во второй ряд.
– Куда теперь?

Власов хотел было ответить, но осёкся: он почувствовал спиной чей-то пристальный взгляд.

Примерно в пяти шагах от них стояли две женщины в дорогих шубах - одна в горностаях, другая в норке - с какими-то бумажками в руках. Одна из них держала в руке целленхёрер. Власов успел разглядеть нечто вроде глазка: похоже, аппаратик был с фотокамерой.

Через мгновение даме срочно понадобилось поправить воротник. Интересный предмет тут же пропал - видимо, канул в рукав шубы.

Вторая дама ловко повернулась. На тёмной спине шубки была инкрустация из серебристого меха с изображением лисьей головы и какой-то надписью. Присмотревшись, Власов понял, что это логотип мехового салона. Фридрих на глазок оценил стоимость шубы в два "зонненбранда".

Лемке скосил глаза на женщин, сделал понимающее лицо, кивнул.

– Тут многие работают на полицию, - объяснял он через пару минут, усаживаясь в машину.
– Например, в "Германии" есть массажные салоны... ну, вы понимаете, о чём я... так вот, там всё прослушивается и просматривается крипо. Сами понимаете, иностранцев полно, истории всякие случаются. Ну и дэгэбэшники, конечно, тоже тут пасутся... Вы ещё хотите что-нибудь посмотреть? Может, в "Чай-Кофе"? Есть тут такой павильончик, интересное место.

– Нет. Поехали отсюда. Хватит с меня Тверской, - решительно заявил Власов.

Он решил, что ни в какое "Чай-Кофе", или как его там, он не пойдёт. Лучше уж поесть в проверенных "Калачах". Там, по крайней мере, никто не пытается забросать тебя визитками ещё десятка лавочек и магазинчиков. Понятно, разумеется, что половина этих торговцев в доле друг с другом и делятся прибылью с поставляемых друг другу клиентов, и нет в этом, в принципе, ничего предосудительного... но все равно, ощущение такое, что тебя со всех сторон опутывают липкой паутиной.