– Ну да, ещё бы. Небось, за трояк взял. Зато бутылка красивая. Вот и попил человек водочки...

Фридрих прищурился: по стенке вилась изящая серебристая надпись готическим шрифтом. Слово было знакомое.

– "Vlasovska", - наконец, разобрал он.
– Эта водка называется "Власовска"?

– "Власовская", - уточнил Эберлинг.

Он взял бутылку и перевернул её другим боком. Там тоже была надпись "Власовская", только церковнославянской вязью. Ниже красовался набросанный несколькими штрихами портрет - некий обобщённый бравый военный, ни на кого конкретно не похожий, но не без определённого сходства с основателем РОА.

– Её все "власовкой" называют, - вмешался управдом.
– Хорошая водка. Я пробовал, - не без гордости сообщил он.
– Как слеза прямо. Только дорогая, сволочь.

– Такая скляночка стоит сорок пять рублей, - пояснил Эберлинг.
– В подарочной упаковке - семьдесят.

– Так, значит, "Власовка". Очень интересно. Насколько я понимаю, использование имён и фамилий известных людей в качестве товарных знаков без согласия их самих или членов их семей...
– начал было припоминать Власов, но Эберлинг перебил:

– Я интересовался. Владелец предприятия - какой-то Власов. Имеет право на свою марку. Хотя, по слухам, настоящая его фамилия Кауфманн. По тем же слухам - юде.

– Понятно, - только и нашёлся что сказать Фридрих. Настроение, и без того не слишком хорошее, было испорчено окончательно.

Чтобы хоть что-то сделать, он и на всякий случай заглянул в совмещенный с ванной туалет. Там не было ничего интересного.

– Так я это, крипо вызываю?
– осведомился околоточный, продолжая стоять на пороге комнаты.

– Исполняйте свои обязанности, - бросил через плечо Эберлинг, рассматривая труп.

– Вот именно, - подхватил Власов, поворачиваясь к обоим представителям местной власти.
– Исполняйте свои обязанности! Не только по отношению к трупу, между прочим. В каком состоянии у вас дом? Это же свинарник! Кругом грязь, на стенах - похабщина и большевисткая агитация! И вы еще считаете себя арийцами?!
– он понимал, что срывает злость, но не мог и не хотел остановиться. В конце концов, он был в своём праве.

– Так ведь народ тут какой, херр офицер, - начал было оправдываться околоточный, - чай, не профессора живут...

– "Иностранцы, посещающие Дойчлянд, замечают в самом незначительном чиновнике, в самой простой домохозяйке, в индустриальном рабочем, дворнике или стороже необычайное достоинство, ответственность за своё дело, суровую требовательность к себе, мужество в преодолении трудностей, стремление к совершенству", - процитировал наизусть Фридрих.
– Вам, надеюсь, знакома программная речь Дитля?

– Вот и командуйте у себя в Дойчлянде, - неожиданно нагло заявил управдом.

– Что вы сказали?
– Фридрих пригвоздил его уничтожающим взглядом сверху вниз.

– Что слышали, - нимало не смутился плешивый.
– Чай, не сорок третий год.

– Я непременно доложу вашему начальству, как вы относитесь к своим обязанностям, - посулил Власов.

– Да сколько угодно. А я посмотрю, как они найдут другого дурака, который делал бы мою работу за мою зарплату.

"И ради таких вот погибли миллионы достойных людей, - подумал Фридрих.
– Солдаты Вермахта, солдаты РОА... Чтобы спасти от большевистского рабства тех, кто ничего другого и не заслуживал. И они еще имеют наглость нас этим попрекать! 'Не сорок третий год'..."

– Убирайтесь, - процедил он, полуприкрыв глаза от отвращения.

– С какой это радости? Вы мне не начальство!
– мужичонка как будто даже стал выше ростом.

– Убирайтесь, или, как только прибудут крипо, я распоряжусь арестовать вас за препятствование следственным действиям!

– Иди, иди, Лексеич, - повернулся к управдому полицейский, - видишь, господин офицер не в духе...

Мужичонка не стал далее упорствовать и потопал к двери, бормоча под нос: "Как командовать, так все арийцы..."

Фридрих придвинул к себе листок бумаги и взял ручку. Подобные инструменты он использовал нечасто, предпочитая работать на рехнере, но японская подушечка была слишком неудобным средством для рисования, в отличие от привычного светового карандаша. А ему захотелось именно нарисовать схему. Практика показывала, что это помогает структурировать информацию. Которой накопилось уже не так уж мало.