Шрифт:
Когда карета царевича скрывалась вдали, любопытные бюргеры выходили на крыльцо, смотрели на дорогу и говорили:
— Очень странно! Этот господин бежит так, точно за ним гонится полиция всей Европы!
В Вену царевич приехал вечером 10 ноября 1716 года.
Он приказал тотчас везти себя к вице-канцлеру [184] графу Шёнборну.
— Государь царевич! — взмолился камердинер Иван Федоров. — Уже поздно. Его светлость небось почивают… Нашли бы гостиницу, переночевали…
184
Вице-канцлер — заместитель премьер-министра.
— С…собака! — Царевич ударил Ивана в лицо. — Еще указываешь мне… А-а-а! — вдруг вскричал он, и лицо его перекосилось от злобы. — Тебя подкупили мои враги! На батюшкину сторону перешел! Говори, сознавайся! — Он ухватил слугу за горло и начал колотить головой о стенку кареты.
— Царевич, смилуйся! — взвыл Иван. — Ни сном, ни духом ни в чем не повинен!..
Разыскали дом Шёнборна. Граф узнал о неожиданном появлении царственного посетителя. Вице-канцлер был очень удивлен, приказал просить.
Он вышел в приемную, лакей ввел туда царевича. Алексей и вице-канцлер остались вдвоем в огромной комнате, тускло освещенной свечами.
Алексей сбросил шубу, на нем остался теплый беличий камзол, на ногах — меховые сапоги. Прямые черные волосы растрепались, узкое бледное лицо было искажено страхом.
Вице-канцлер с возрастающим удивлением следил за странным поведением гостя. Алексей подбежал к нему, ухватил за руку:
— Здравствуйте, граф… — и, наклонясь совсем близко к его уху: — Здесь можно говорить свободно?
— Сделайте милость, ваше высочество! — отвечал Шёнборн.
— Вы не знаете, — забормотал, заикаясь, царевич, — я окружен шпионами, соглядатаями. За каждым шагом следят. Меня хотят убить, отравить! — истерически выкрикнул царевич.
Шёнборн привык всегда сохранять невозмутимость, он и теперь был совершенно хладнокровен.
— Успокойтесь, ваше высочество! Вы у друга. Здесь никого нет, ничто не угрожает вам.
— Ах, если бы вы знали, граф! Но слушайте… У вас есть пиво? Прикажите подать мне!
Граф отдал распоряжение. Пива не нашлось. Через несколько минут принесли бутылку старого мозельского вина и два бокала.
Царевич налил бокал, расплескав вино на скатерть, поднес к губам, но вдруг остановился, вспомнив, как две недели назад сам подавал кубок со снотворным зельем Егору Маркову.
— А… сюда ничего не подмешали?
— Ваше высочество! — воскликнул оскорбленный Шёнборн.
Он налил себе вина и со словами: «За здоровье вашего высочества!» — осушил бокал до дна.
Успокоенный, Алексей выпил и налил себе вновь.
— Нужно ли говорить, граф? — сказал он, озираясь по сторонам с ужасом. За каждой портьерой ему мерещился сыщик, в каждом скрипе паркета слышались враждебные голоса. — Я бежал из России! Да, да, убежал, — заторопился он, боясь, что Шёнборн его перебьет. — Меня хотят погубить, отнять корону у меня и моих бедных детей… Я отдаюсь под покровительство цесаря! Он должен спасти мою жизнь! — Алексей снова выпил бокал. Вино возбуждало его, заставляло говорить все быстрее и несвязней. — Меня хотят постричь в монастырь, а я не хочу, не хочу, не хочу!!
Голос Алексея все повышался, перешел в исступленный визг.
Шёнборн молчал, тихо постукивая пальцами по столу. Вражда между отцом и сыном давно была ему известна, но он не предполагал, что она зашла так далеко.
— Отец говорит, что я не годен ни к войне, ни к управлению! Неправда! — Алексей позабыл, что он сам всегда утверждал это в разговорах с отцом и в письмах. — У меня довольно ума! Меня ославили пьяницей! Да, я пью, пью! Но кто тому причина? Проклятый Меншиков! Это он приучил меня к кутежам… Я повторяю: цесарь должен спасти мою жизнь!
Он в изнеможении бросился на стул. Шёнборн был теперь вполне спокоен, даже рад. В руках австрийской дипломатии очутился крупный козырь! Если Австрия поможет Алексею против Петра, царевич за это заплатит; если придется помочь Петру против Алексея, заплатит Петр. Довольный Шёнборн запоминал слова царевича.
— Ведите меня к цесарю! — исступленно кричал Алексей, с хрустом сжимая тонкие белые пальцы. — Я должен его увидеть, открыть всю правду, пока меня не предупредили враги!
— Ваше высочество! Вы в совершенной безопасности. У вас здесь нет врагов. Но сейчас поздно идти к цесарю… Да и не стоит, пока мы не доложим о вас.