Бурлака деньги не интересовали...

С некоторых пор плата за рытье могил изменилась и зависела теперь от растущего курса доллара. Неизменными остались лишь литр водки и батон вареной колбасы с булкой хлеба. Водкой и частью денег Пашка честно делился с пьющим экскаваторщиком, а колбасу съедал сам. Оставшиеся деньги тратил на традиционное по субботам посещение бани и покупку всякой всячины. Он по-детски радовался, расставляя на столе в сторожке пиво и мороженое, лимонад и селедку.

Но в последнее время у него начали появляться и хорошие, по меркам кривовских бомжей, деньжата.

Тем ранним утром, в понедельник, когда июньская заря едва забрезжила на востоке, к его кладбищенской сторожке подкатили две машины - синяя "десятка" и полуторка "газель". Из легковушки выскочил невысокого роста, но крепкого телосложения, русоволосый парень и, подбежав к сторожке, постучал в дверь.

– Эй, Бурлак, вставай, работа есть!
– закричал он.

– Открыто, чего орешь-то?
– донеслось изнутри.

Дернув за ручку, гость убедился, что дверь и в самом деле не заперта.

– Ты что, на ночь не запираешься?
– удивленно спросил он, войдя в единственную, довольно грязную комнату.

– А кого бояться-то?
– недовольно буркнул сидевший на кровати Бурлак.
– Как кого?
– удивился парень.
– Покойников. Я бы ни за какие деньги здесь ночевать не согласился!

– Чего их бояться, лежат себе и лежат, - продолжал бурчать хозяин, натягивая кирзовые сапоги.
– Чего надо-то, опять кого закопать?

– Не опять, а снова, - хохотнул Шурик, так звали парня, и выскочил на улицу.

– К последнему ряду поедем, - мрачно сообщил могильщик, вышедший следом.

Прибыв на место, автомобили остановились, и три бугая выгрузили из "Газели" ковер, свернутый в объемный рулон. Даже плотная его структура не могла скрыть очертаний человеческого тела.

– А вырытых могил нет, что ли?
– осматриваясь, спросил Шурик.

– Не-а... Вчера было десять штук, и все ушли.

– Ого, вот это мрут у нас в Кривове!
– удивился кто-то из визитеров.

– Да я быстро...
– бормотнул Бурлак и принялся за работу. Копал он, казалось, медленно, не торопясь, но яма увеличивалась прямо на глазах.

"Заказчики" стояли в стороне, переговариваясь о чем-то и посмеиваясь, изредка бросая взгляды в сторону могильщика.

– Во, шурует, - заметил один из них.

– Ты че!
– отозвался другой.
– Я тестя год назад хоронил, в январе. Мы экскаватором еле могилу наковыряли, а этот один, вручную, ломом да лопатой. Ручищи, вишь, какие?

– Да, силен парень.

Потом они что-то коротко обсудили, и к могильщику направился все тот же Шурик.

– Слышь, Бурлак! Так мы поедем, один здесь управишься?

– Езжайте, - равнодушно ответил тот, продолжая методично копать.

– На вот тебе, за хлопоты, - Шурик сунул в карман его спецовки несколько сотенных бумажек. Полиэтиленовый пакет, брякнувший бутылками, он осторожно поставил на землю.
– Ну и это, как всегда.

Машины уехали, а Бурлак продолжал работать так же размеренно и с прежним упорством. Первый раз он хоронил тело для этих же парней с год назад. Могилы учитывались отвратительно, само руководство появлялось на этом убогом погосте хорошо, если раза два в месяц. Так, что закопать очередного покойника Бурлаку не стоило ничего. Единственное, что он просил, чтобы покойник был, хоть во что-то завернут, и все дело происходило ночью, подальше от глаз любопытных.

Грунт в этом месте попался тяжелый, и вопреки правилам Пашка вылез из ямы отдохнуть. Он наслаждался свежим утренним воздухом. Тишина и покой, как всегда, умиротворяюще действовали на него: хотелось сидеть вот так, хоть до вечера, пребывая в каком-то тихом покое. Из оцепенения его вывел раздавшийся стон.

Бурлак подумал, что ему показалось, убеждал себя, что послышалось, мало ли что... И, когда он почти полностью уверовал в свои рассуждения, раздался второй стон, настолько явный, что Пашка не стал ничего придумывать, а мгновенно понял, что это именно стон и идет он из скатки ковра.

Волосы на голове его зашевелились, хотя он давно не боялся покойников, знал, как они выглядят и через год, и через два. За время, проведенное на кладбище, ему приходилось раскапывать могилы и извлекать оттуда "жмуриков" по специальному разрешению милиции. Он даже знал, что это называется эксгумация. Иногда приходилось и перезахоранивать кого по просьбе родственников с разрешения кладбищенского начальства. Так что Бурлак насмотрелся всякого, но этот простой звук, издаваемый живым человеком, ввел его в состояние животного страха.